Хозяйка волшебного сада
Шрифт:
— Не ломайся, красавица, — в глазах Патрика мелькнули злые огоньки. — Я ведь пока уговариваю по-хорошему, обещаю быть щедрым и внимательным. А вот когда начну по-плохому…
— По-плохому?
— У меня были такие как ты, кто артачился, испытывая мое терпение и набивая себе цену. Но в итоге они все равно оказывались в моей постели, правда, с печальными последствиями. Помнишь, год назад в озере нашли утопленницу?
Илзе замерла.
— Вижу, что помнишь, — мужчина довольно улыбнулся. — А ты девушка одинокая, беззащитная.
—
— О, еще как посмею. А за тебя никто не вступится. Или надеешься на увальней Уоллес? Да пусть только попробуют перейти мне дорогу. Пекарни, они, знаешь ли, подвержены пожарам.
Девушка молчала. А Госли, довольный произведенный эффектом, надменно произнес:
— Будь готова к восьми. И принарядись как-нибудь. Естественная красота, это, конечно, хорошо, но…
— Я никуда с вами не пойду, — отрезала Илзе.
— Пойдешь, — прошипел Патрик. — А если будешь выделываться, ночью тебя вытащат из твоего магазина и приволокут прямо ко мне в койку.
Он выпрямился, огляделся по сторонам и вдруг взмахнул рукой, сметая с прилавка вазы с цветами.
Илзе вскрикнула, а мужчина рассмеялся.
— В качестве предупреждения. Пока это всего лишь цветы.
С этими словами он развернулся и вальяжно направился к выходу, не преминув пройтись по попавшим под ноги растениям. Протянул руку к двери, но заметил что-то странное и недоуменно глянул на свои пальцы:
— Что это еще за дрянь?
Поморщившись, мужчина вытер руку о занавеску, оставляя на ней некрасивые темные пятка, и вышел. А цветочница бессильно опустилась на стул и уронила голову на сложенные руки. Вот черный лютик и нашел свою жертву.
Что ж, Патрик Госли сам построил свою судьбу. Его никто не толкал на путь подлости и порока. Может быть, если бы он не пришел сегодня в магазин и не стал угрожать Илзе, все повернулось бы совсем по-другому. Но нет…
Вздохнув, девушка поднялась, обошла прилавок и опустилась у разбитых ваз. Она всегда ставила в них маленькие фиалки, ландыши и колокольчики. И вот сейчас они лежали среди осколков и лужиц воды. Растоптанные, удрученные, несчастные.
Илзе осторожно, чтобы не пораниться, собрала черепки, вынесла в сад сломанные цветы и, немного подумав, заперла магазин. Этот день окончательно испорчен. Да и кто знает, что взбредет в голову сыну бургомистра.
Девушка легла еще засветло. Проверила все двери и окна, даже придвинула к двери спальни тяжелую тумбу, но все равно спала плохо, вздрагивая от каждого подозрительного шороха. Но ни вечером, ни ночью ее никто не потревожил.
А на следующий день она узнала новость, взбудоражившую весь город.
— Ты слышала? — не здороваясь даже, в магазин просочилась Марта Уоллес.
— Что? — похолодела Илзе.
— Патрик Госли умер.
— Боги…
Пусть это было вполне ожидаемо, но все же девушка никогда не была готова к вестям
— Что случилось?
— Я точно не знаю, — женщина настороженно огляделась по сторонам, будто подозревая, что кто-то может подслушивать из-под прилавка. — Слухи разные ходят. Но говорят, что вчера его свалила какая-то странная немощь, а сегодня утром горничная зашла в комнату, а он лежит там неживой.
Илзе прикрыла глаза. На этот раз лютик сработал удивительно быстро.
— Бургомистр рвет и мечет, — понизила голос Марта. — Все же любимый и единственный сыночек. А город вздохнул с облегчением. Туда ему и дорога, этому мерзавцу.
— Кара богов…
— Кто знает. Но Госли-старший будет трясти весь Ивелин.
— Почему? — нахмурилась Илзе.
— Не верит, что сын просто так помер. Все же здоровый лоб, такого ни одна зараза не брала. И Госли думает, что убили его.
— Только этого не хватало.
Цветочницу охватило нехорошее предчувствие. Нет, связать ее со смертью Госли сложно, все же яд лютика никак не определяется, да и особых симптомов не имеет. Но внутри зрело странное желание уехать куда-нибудь и переждать там неделю-другую.
И это предчувствие не подвело. На следующий день рано утром, еще до открытия магазина, девушка вдруг услышала громкий стук в дверь. Складывалось ощущение, будто колотили ногами.
— Открывай! — заорали из-за двери.
И пусть внутренний голос категорически запрещал Илзе не то что открывать, а вообще подходить к двери, она все же спустилась вниз. Не станешь же сидеть взаперти в надежде, что незваные гости уйдут? Судя по настрою, они скорее выломают преграду, чем оставят цветочницу в покое.
Распахнув дверь, она увидела довольно странную компанию. У крыльца стоял красный от злости бургомистр, его супруга, какой-то молодой мужчина, вроде бы друг Патрика Госли, и два стражника, неловко переминающихся с ноги на ногу.
— Что-то случилось? — осторожно спросила девушка.
— Ты арестована за убийство моего сына, — выпалил Госли-старший, брызжа слюной.
— Простите? — похолодела девушка.
Нет, они ведь никак не могли этого узнать. Цветы всегда срабатывают, не оставляя абсолютно никаких следов. И доказательств участия Илзе не было и быть не может.
— Ты ведьма, — заявил мужчина, глядя на растерянное лицо цветочницы.
— Что за глупость? — пробормотала Илзе.
Ведьмами называли женщин, которые были приверженками культа темной богини Тамины. Они практиковали ритуалы с жертвоприношениями, насылали порчи и проклятия. Пусть их уже давно не сжигали на кострах без суда и следствия, как поступали в Редонии, но ведьм не любили. А тех из них, кто запятнал себя чужой кровью, лишали дара или даже казнили. Из-за преследований ведьмы жили уединенно, маленькими группами в самых отдаленных уголках королевства, не рискуя выходить в города.