Хозяйственные истории
Шрифт:
— Ты сначала свои попытки сосчитай. А теперь — марш на кухню! — ко мне вернулся дух начальственности.
Вот именно поэтому я против панибратства с подчиненными.
Подождав, пока пройдет раздражение, я вернулась на кухню. Принцессы Бьянки уже не было, а рыжий старательно делал вид, что помогает вылавливать рыбью голову из варева нашей босоножки. В дверях стояла Марика. Интересно, что горничная забыла на кухне? Завидев меня, подруга начала проталкиваться сквозь сутолоку.
— Ники, это правда, что ты сегодня каталась на лошади с тем кочевником? — едва
— Тише ты, — я ухватила сплетницу за рукав, — и что с того, что каталась?
— А подробности-подробности, расскажи! — едва не завизжала неугомонная.
На нас посматривала уже половина кухни. Взгляд Кита был крайне осуждающим.
— Давай, я тебе потом все расскажу. Не здесь.
— Ники, знаю я твои обещания.
— Хорошо, приходи ко мне сегодня ночевать, заодно разберемся, кто у меня под домом скребется уже вторую ночь.
Марика резко замолкла.
— Хорошо, но только ради тебя, — ну не любила она таких сомнительных приключений.
Если бы я знала, что все этим кончится, подала бы в отставку еще утром. Кухонные развлечения принцесс вылились в массовую добровольно-принудительную дегустацию. Принудительную — потому что за общим столом все равно надо было что-то съесть. Добровольную — потому что каждый мог сам выбрать блюдо, которым собирался отравиться. Но, похоже, мне кусок в горло не полезет — собравшиеся за столом министры, сваха, дворецкий и прочие придворные кидали на меня испепеляющие взгляды, ведь именно в мою светлую голову пришла эта пагубная идея. Мда, с такой работой мне точно никогда не стать всеобщей любимицей при дворе.
Наверно, единственным, кто испытывал полное удовлетворение от происходящего, был сэр Ульвен. Он уже успел обложиться бланками для выставления оценок и с видом бывалого эксперта разглядывал через пенсне каждое блюдо. Главное — потом не допустить его с этими бланками к нашим труженицам кулинарии.
Я вздохнула — еще несколько часов и этот долгий вечер подойдет к концу. Рядом нарисовался рыжий, который был весь день тишайшим и послушнейшим существом. Осознание собственной вины делает подчиненных практически идеальными.
— Ты меня уже простила, или мне продолжать ходить на задних лапах? — Кит склонился над моей частью стола и ловкими движениями рук стал переставлять тарелки, отодвигая одни блюда на самый дальний край и заменяя их другими.
— Будешь прощен, если скажешь, что сегодня можно есть, а что не стоит, — ответила я, гадая, какие блюда он сейчас поставил поближе ко мне: съедобные или нет. Если съедобные — то действительно раскаивается, если нет — то коварно мстит.
— Ты знаешь, что на этой информации я сейчас мог бы заработать не одну сотню ладов? — разулыбался повар.
— Да уж, они тебе понадобятся, если придется искать новое место работы, — что-то он слишком расслабился.
— Женскому коварству нет пределов, — посетовал прохиндей. — Ладно, есть можно пироги, дичь, у кого-то
— Отлично, — сказала я, оглядывая блюда, которые он поставил поближе ко мне — значит, все-таки раскаивается.
— И ты больше не будешь грозить мне всеми смертными карами?
— Сегодня не буду, — великодушно сказала я. — А теперь потихоньку подойди к столу короля и передай ему все то, что только что сказал мне.
Смотрины смотринами, но безопасность главы государства должна быть прежде всего. Остальные пусть уповают на свое везение.
— Ники, у тебя, скорее всего, просто начинают сдавать нервы. И немудрено — в такой-то обстановке, — Марика деловито взбивала свою подушку перед тем как лечь в кровать. — Ну скажи на милость: кому тут понадобилось бы скрестись в твою дверь?
— Если бы знала, то тебя бы не звала, — вздохнула я, и не думая пока готовиться ко сну. — Ты же понимаешь я не из робких, все осмотрела, за дверью вчера никого не было.
— Если ты не из робких, тогда, что я тут делаю? — подруга с видимым удовольствием запрыгнула на мягкую перину.
— Хотя бы подтвердишь, что я не страдаю слуховыми галлюцинациями.
Марика, не оценив доверенных ей обязанностей гаранта моего здравого рассудка, хихикнув, отвернулась к стене и почти тут же засопела. Отлично! Я ее что. спать сюда приглашала? Могла бы хоть для приличия со мной пободрствовать.
Я взяла со стола подсвечник и спустилась вниз в гостиную, чтобы перед сном еще полчасика скоротать за какой-нибудь не слишком утомительной книжицей. Не успела я сесть, как во входную дверь заскреблись…
Нет-нет, галлюцинациями здесь и не пахнет. Скреблись со знанием дела: громко, страшно и нагло с парадного входа. Я тут же потушила свечу и на цыпочках прокралась в прихожую. В углу стояло самое грозное оружие против ночных татей — метла. Крепко ухватившись за ее черенок, я подошла к двери. Звуки не прекращались. Я стала прислушиваться более внимательно. Видимо, через некоторое время скребун решил, что его выступление слишком однообразно, гаденько хихикнул и начал тихонько подвывать.
На этом мое терпение лопнуло. Одним движением я сняла щеколду и, резко распахнув дверь, так что она гулко ударила обо что-то твердое по ту сторону, с размаху опустила метлу на скребуна, даже не успев разобрать, кто передо мной. Что-то тяжелое покатилось вниз по ступенькам крыльца. Ой, зря свечу погасила — попробуй сейчас разгляди, что там копошится в темноте.
Выставив перед собой метлу, я храбро подошла к ступеням. Пусть только двинется — я такой вой подниму, что сюда весь замок сбежится. Нечто внизу завозилось, выругалось несколько раз, а затем село на пятки и со стоном приложило ладонь ко лбу. В неверном свете луны я увидела знакомые усы.