Храбрая леди
Шрифт:
— Не забуду. В последнее время я сама получила несколько уроков, но лучше мы обсудим это в другой раз. А теперь я хочу узнать о каждой детали твоей жизни в Калифорнии.
— Нет, моя дорогая, этого ты никогда не узнаешь. Я делала кое-что такое, чем не стоит гордиться, так что прошлое пусть в прошлом и останется.
— Я современная женщина, Триста, то есть… бабушка; меня нелегко потрясти чем-то или заставить чего-то стыдиться.
Триста засмеялась.
— Ты — невинный ягненок, Сахарная Энн, и я предпочла бы, чтобы ты такой и оставалась. Мне нравится, как ты называешь меня бабушкой. — Она взяла в ладони лицо внучки. — Но в память о Маделайн называй меня по-прежнему Тристой. Так что за важное дело, о котором ты хотела мне рассказать?
— Мы оставим его на потом. Сюда идет Флора, и мне кажется, она сильно волнуется. Ты пока отдохни немного перед обедом, а я найду Дональда и попрошу отнести тебя наверх.
— Флора, ты уверена? — спросила Триста и взглянула на дверь спальни, желая еще раз убедиться, что она заперта.
— Конечно, я уверена. Мое зрение, может, и не такое острое, как раньше, но я не настолько слепа, чтобы не узнать мужчину, который живет под одной крышей со мной. Именно поэтому я помчалась сюда. Я не хотела, чтобы Сахарная Энн увидела капитана с той актрисой.
— Откуда ты знаешь, что она актриса? Возможно, просто деловой партнер или кто-то еще, столь же невинный.
Флора закатила глаза.
— Клянусь Богом, Триста, для женщины, которая видела все в этой жизни и знает мужскую породу как никто, ты ведешь себя ну словно… словно размазня! Или удар нанес тебе больший вред, чем мы думали? Пойми, она держится как женщина, привыкшая к сцене: не идет, а скользит, высоко держит подбородок, хвастаясь шеей. Надо сказать, у нее самая длинная шея, которую я только видела, — лебединая. Так говорят, если память мне не изменяет. И потом, ее портрет висит у входа в оперный театр. Она хорошая актриса, вот что плохо: такая женщина вскружит голову любому. Я уже не раз советовала Сахарной Энн не попадаться на удочку красивому мужчине и никогда не доверять таким. Я ее предупреждала. Теперь он разобьет ей сердце.
— Флора, успокойся. — Триста поморщилась. — И прекрати ходить по комнате. С чего ты взяла, что Сахарной Энн не все равно, с кем развлекается капитан Маккуиллан?
— Я сама видела, как они целовались — Сахарная Энн и рейнджер: это был серьезный поцелуй, Триста. Ты знаешь, Сахарная Энн не такая женщина, чтобы целоваться просто так. А как они смотрят друг на друга, разве ты не заметила?
— Хорошо, допустим, я заметила, что между ними есть симпатия.
— Симпатия? Да это же динамит, и он вот-вот взорвется. А теперь появилась актриса! Капитан слишком зрелый мужчина, чтобы не ответить на предложение. Они пошли к миссис Гленн, которая сдает комнаты актерам и актрисам. Не думаю, что они собирались там чаю попить.
Триста, сдвинув брови, покачала головой:
— Я тоже так не думаю, но нам ничего не сделать с капитаном. Мужчины всегда получат то удовольствие, которое хотят получить.
— Если Сахарная Энн узнает, что он с другой женщиной, это разобьет ей сердце!
— Но мы не скажем ей, не так ли? По крайней мере пока. Давай посмотрим, как станут развиваться события. Может быть, из этого ничего не выйдет, и нам незачем беспокоиться понапрасну.
— Если он огорчит нашу Сахарную Энн, — сказала Флора, воинственно подбоченившись, — я ему покажу. Устрою ему веселенькую жизнь! А может, свяжем ему руки, всыплем как следует и привяжем к фонарному столбу? Никогда не забуду того старого банкира, который стоял на углу Карни-стрит и Саттер-стрит с табличкой на шее.
— Будем надеяться, что все обойдется, Флора, но мне бы, конечно, нисколько не понравилось, если бы мою внучку кто-то посмел обидеть. Я рассказала ей, ты знаешь. Сегодня днем. Рассказала про Джейкоба и про ее отца.
— Как она приняла новость?
— Очень хорошо. — Улыбка Тристы осветила спальню почти так же ярко, как новая электрическая люстра. — Я даже сказала бы — с радостью.
Флора обняла свою старую подругу.
— Видишь, я говорила тебе, что у девочки не просто хорошенькое личико и манеры, но и кое-что еще. А что она думает насчет остального? О комнатах и о твоей профессии в Сан-Франциско?
При этих словах в комнате стало настолько тихо, что Флора могла слышать тиканье причудливых фарфоровых часов Тристы.
— Ты еще не все выложила ей?
— Еще нет, но я скажу. Скоро.
— Смотри, а то тайны имеют обыкновение раскрываться в самое неподходящее время, так что и заранее не придумаешь.
От всей души надеясь, что никто не видел, как он выходил из этого дома, Уэбб приподнял шляпу и попрощался. Она засмеялась и поцеловала его в щеку. Он боялся, что агентство Пинкертона потеряет терпение и бросит одного из постоянных оперативных работников на это дело.
После свидания со своим старым другом Уэбб почувствовал себя увереннее и, испытывая прилив сил, бодро зашагал вниз… но вдруг резко остановился.
Прислонившись к столбу у ворот, на него смотрел Вилли Джонс и, ухмыляясь, чистил банан.
— Добрый вечер, дяденька.
— Вилли! Что ты тут делаешь?
— Вас жду. Увидел, как вы сюда вошли, и подумал, что могли бы домой вместе пойти, когда вы кончите. С какой же красивой конфеткой вы были! Нет ничего лучше для мужчины, чем завернуть на часок в такое заведение. Настроение поднимает.
— Стоп, приятель. Она никакая не конфетка, а леди, и я был у нее по делу. — Уэбб нахмурился. — К тому же кто бы говорил о девчонках — тебе ведь всего десять лет.
— Зато я много чего знаю. Моя мать занималась той же профессией, что и Фиби. А если я мал по возрасту, чтобы самому заниматься с девчонками, это вовсе не значит, будто мне не известно что и как.
Капитану стало не по себе. Этот мальчишка слишком быстро вырос, а его детство оказалось таким же неважнецким, как и детство самого Уэбба.
Он потрепал Вилли по светлым волосам.
— Ты слишком догадлив, дружок, но я и вправду говорил с леди о делах, а поэтому хотел бы, чтобы ты не упоминал о том, что видел нас вместе.
Вилли бросил шкурку от банана в кусты роз и, заложив большие пальцы за петли на поясе, как только что делал Уэбб, многозначительно подмигнул ему:
— Не волнуйтесь, капитан. Мой рот крепко запечатан, а значит, ни одна живая душа ничего не узнает.
Глава 14