Храм
Шрифт:
— Поздравляю! — Свист хлопнул коренастого юношу по плечу.
— Слыхал? Следопыт исчез, — резко сменив тему, хмуро спросил Орех.
— Нет, я больше недели как из Дома ушел, мерцала собирать, — ответил Свист, скрипнув крышкой жестяного короба. – Тогда Отец, теперь Следопыт…
Он тряхнул головой, словно отгоняя мрачные мысли, и вынул буханку мягкого хлеба, завернутого в тряпицу.
Свиста всегда изумляло, как так выходит, что в «норах» еда долго не портится, даже если просто в мешке лежит. Хлеб неделю, а то и больше, остается свежим, мясо не гниет и молоко не киснет. Было у «нор» много загадок. Вот взять хотя бы «очаг» — медную чашу, что горит в каждой норе. Он посмотрел на ровно пляшущие языки янтарного пламени, встающие над медной плошкой .
Ведь никто его, – очаг, – не зажигает, огонь сам к вечеру загорается, и дыма не дает, а днем посмотришь – просто медная посудина, ни масла тебе, ни другого топлива. Пустая она как не крути.
— Он с Болтуном пошел к северным предгорьям, — напомнил о себе Орех, — там давненько никого не бывало, так что они рассчитывали на богатый улов. Болтуна потом у норы нашли в лоскуты разодранного, по сапогам только и опознали. А вот Следопыта и след простыл, — неудачно скаламбурил охотник.
— Думаешь, Следопыт еще вернется? – спросил Свист.
— Мне почем знать? Подождем еще несколько дней. Если не вернется, тогда уже и помянем, — пробурчал в ответ мрачный Орех, он как раз приспосабливал железную треногу поверх Очага. – Охотники и раньше пропадали без следа. Вопрос еще и в том, почему тело за несколько ночей не исчезло?
Угрюмый Орех и Следопыт были друзьями, к тому же одними из самых опытных охотников в Доме Свиста. Потеря такого, как Следопыт – не только личное горе Ореха, но и серьезная потеря для общины.
Утвердив конструкцию на камне, Орех нашел в углу небольшой чайничек, залил в него воды из железной канистры, и водрузил на треногу. Огонь принялся лизать черные от копоти бока.
— Сперва без Отца остались, сейчас Следопыт вот пропал, — пробурчал Орех. – Прямо напасть какая-то.
Свист не стал ничего отвечать, зная, что суровому усачу не нужны слова утешения, и молодой охотник принялся за еду.
Снаружи донесся тяжелый гул, словно запоздавшее эхо того, что подгонял Свиста на тропе.
— Это и есть Голос Ночи? – боязливо спросил Крепыш.
— Он, — скривившись, ответил Свист, глянув в потолок.
Они надолго примолкли, занятые ужином.
— Когда вот такой услышишь, — наставительно обратился к младшему Орех, — беги к ближайшей норе. Все, что мешает бежать – бросай: оружие, добычу, еду, – главное успеть. В норе тебе никто не страшен – ни зверь, ни то, что Голосом Ночи воет. Усек, салага?
— Здесь даже комаров или других букашек никогда не бывает, — вставил Свист.
— Да знаю я, — Крепыш шмыгнул носом и уставился себе под ноги.
Вскоре над лесом прокатился еще один гул, на этот раз казавшийся намного ближе.
— В рощу недалеко от Дома обезьяны повадились, — нарушил тягостное молчание Орех. – Надо выбить их поскорее, а то как бы беды от них не вышло.
Свист кивнул.
— Я только завтра в руины наведаюсь, вдруг пару мерцал найду — он стащил правый сапог. – Я мигом.
— Потом наведаешься, это важнее.
Свист не стал спорить. Орех носил такое прозвище за свой характер – жесткий, непреклонный и твердый, словно скорлупа ореха. Пререкаться с ним толку не было ровно никакого – еще по шее даст, а рука у Ореха была тяжелая.
— Ясно. Тогда с рассветом домой двинемся, — Свист успел снять второй сапог, и сейчас устраивался на ворохе одеял.
— Свет никак нельзя притушить? – спросил Крепыш, потирая глаза.
— Никак, — улыбнулся Свист. – Потом привыкнешь, я в свое время привык.
Заворочался в углу Крепыш, поминая мягкие постели. Орех привалился к стене, положив карабин себе на колени.
2
Он проснулся легко и быстро. В норе царил прохладный полумрак, очаг с наступлением утра потух сам собой, свет же лился снаружи, сквозь незакрытый люком вход.
Ореха в подземелье не оказалось. Крепыш все еще сопел в своем углу, и Свист решил его не будить. Тихо натянул сапоги, поднял винтовку и полез наружу.
Очутившись на поверхности, Свист благодарно зажмурился, подставив лицо утреннему солнцу и свежему ветру. День обещал быть ясным и погожим.
Он выбрался на поляну, где сходились тропы. Орех сидел на корточках и хмуро рассматривал примятую траву. Бросив мимолетный взгляд на подошедшего парня, он, молча, вернулся к своему занятию.
— Ну что? – вместо утреннего приветствия спросил Свист, наматывая на шею свой платок.
— Ну и ничего. Шарились тут, пару раз проходили, искали чего-то, — хмуро ответил старый охотник. – Или кого-то, — он выразительно посмотрел на собеседника.
— Я до темноты успел в нору залезть, — поспешил заверить Свист. – Да и вообще-то ночные твари следов ведь не оставляют.
Он оперся на приклад винтовки, присматриваясь к хорошо различимым в мягком грунте отпечаткам.
— А следы ведь незнакомые, может быть…
— Забудь, мало ли какую дрянь ночь выплюнет, — не стал слушать Орех. – Буди охламона, позавтракаем и двинемся к Дому.
Вскрыв блестящие гермопакеты что нашлись в сундуке и наскоро перекусив, они пополнили запасы воды из ближайшего ручья.
Трое мужчин собрались на поляне.
— Надо поторопиться, — Орех затянул потуже кожаный ремешок на клапане заплечного ранца.
Скоро все трое бегом скрылись за поворотом тропы.
Из пышных зарослей у края поляны выбрался молодой хорек и настороженно повел острым носом. Пахло людьми и порохом. Людей хорек не любил, поэтому быстро юркнул обратно, под свод низких ветвей, и поляна опустела.
Свист мерно дышал в такт бегу. Впереди трусил Орех. Замыкал цепочку громко сопящий Крепыш. В Доме часто шептались, что бывалые охотники, такие как Орех, Пластун и пропавший Следопыт, знают некие хитрые тропы. Мол, тропами этими можно за час покрыть расстояние полдневного перехода. Да только сами ветераны про то молчали, уходя от прямого ответа или отшучиваясь. Поговаривали, что старые охотники с лесом общий язык нашли, тот им и показал свои секреты.