Храм
Шрифт:
Им пришлось сделать небольшой крюк, обходя бурелом, но наконец среди переплетения сухих ветвей стали видны серые камни древнего строения. Охотники прошли еще немного и залегли у корней некогда могучего дерева, что высилось на самой опушке.
Там, впереди, возвышалась семиступенчатая пирамида. Очень похожая на то место, в котором жил сам Свист. Только внешние стены Дома были покрыты мхом и ползучими растениями, делая его похожим на естественную скалу. Здесь же, безжизненный камень оказался нетронутым. Даже вблизи самой пирамиды ничего не росло. Земля походила на пепел, покрывавший все пространство между пирамидой и лесом.
Люди пролежали так около часа, изучая пирамиду, и ее окрестности, через окуляры своих биноклей.
— Ну, пошли, — шепнул Пластун, словно кто-то мог их услышать.
Он указал стволом новенькой винтовки на зияющий портал высокий ворот. Свист попытался всмотреться в сочный мрак, что копился там внутри – но тщетно.
Расстояние от леса к пирамиде преодолели одним рывком, и только привалившись спинами к холодному камню, перевели дух. От деревьев к подножию пирамиды тянулась цепочка их следов. Оставлять столь явные свидетельства их присутствия Свисту было не по душе.
Пластун скользнул в тень арки. Свист на мгновение замешкался у входа, но все же, последовал за старшим товарищем.
Внутри оказалось сухо и прохладно. Воздух, лишенный каких бы то ни было запахов, казался настолько безжизненным, что царапал горло и сушил глаза. Свист часто заморгал. Пластун вынул лампу, подкрутил медную ручку и коридор озарился желтым светом – стало возможным рассмотреть фрески на стенах и многолетнюю пыль в углах.
Коридор резко расширился, превратившись в большой зал, от которого, в разные стороны, убегали, четыре прохода, и две широкие лестницы: одна вверх друга вниз. На полу лежали остатки разбитой мебели, куски полуистлевшей ткани и какой-то другой мусор.
— Проверим все направления, — тихо сказал Пластун.
Лестница, ведущая вверх, оказалась разрушенной, и насчитывала меньше пяти степеней, обрываясь куда-то в непроглядную темноту. Два коридора были завалены разным мусором, каменными блоками, какими-то ящиками и прочим хламом – никак не пробраться.
Самый левый коридор, тоже некогда был завален. Но заграждающая проход препона была порядком растаскана, так, что пройти за нее не составило труда. Охотники начали осторожное продвижение.
Если в их родном Доме вездесущие сквозняки, играя эхом, разносили звуки по всему Дому, то здесь же, наоборот – казалось, что шорохи их шагов растворяются в вязком мраке, едва успев родиться.
Пластун держал винтовку у плеча, поводя стволом, тихо шепча себе под нос:
— Да прибудет со мной Свет, — едва слышно произнес охотник.
Помимо желания, даже как-то само собой, Свист повторил эти слова. Легче не стало.
Они миновали два перекрестка, но решив, первым делом разведать, что там впереди, миновали их, едва заглянув за угол.
— Смотри! – изумленно прошептал Пластун.
Под стеной, в древней пыли, лежало большое мерцало. Но, в отличии от виденных ими много раз, это имело неправильную, изломанную форму и было глянцево–черным. Вместо того, что бы светиться оно поглощало свет, рассеивая и преломляя свечение лампы.
— Ничего себе, какое оно здоровое! Да и цвет необычный, — сказал завороженный Свист, и по старой охотничьей привычке протянул руку, что бы забрать добычу.
Пластун не успел перехватить его.
Едва только коснувшись необычного мерцала, Свист почувствовал, как сотня иголок впились ему в руку. Пластун, мерцало и темнота вокруг куда-то исчезли. Свист пронесся галереями и залами мертвой пирамиды. Всюду ходили люди в ладной камуфлированной форме, с оружием в руках, они разговаривали, смеялись, ели и пили. Они уходили и возвращались, принося мерцала, которые потом исчезали в комнате на вершине здания. Но вот в пирамиду пришел человек, высокий и статный, с коротким ежиком седеющих волос. По реакции других людей, Свист понял, что человек уважаем, к нему прислушивались, ему подчинялись. Но никто не видел зыбкого шлейфа, маслянистого мрака тянущегося за ним, сочащегося из глаз, носа и пор. Человек разговаривал с охотниками, что-то рассказывал им, и вот уже иные из них оставляли по себе следы жидкой темноты. Иногда эти следы, подобно капелькам ртути, собирались в темных углах, превращаясь в черные мерцала.
Наконец тьмы стало так много, что ей уже не хватало места в пирамиде. Люди, ее не принявшие, мешали ей, раздражали и злили ее. Свист чувствовал напряжение мерзкой, нечеловеческой воли. Воли, разом погнавшей тех, кто носил темноту в себе, убивать бывших товарищей. Сделать это было легко, темнота уже изменила давших ей приют, и они в считанные минуты уничтожили немногих оставшихся, кто и не подозревал о заговоре. Свист видел вспышки выстрелов, короткие росчерки очередей, большой взрыв, превративший в руины обширный зал где-то в глубине пирамиды.
Вдруг все исчезло, остался только грязный каменный пол, слабый свет лампы и Пластун, тормошащий Свиста за плечи.
— Очнулся! Хвала Светоносцу! – он зарядил Свисту пощечину. – Ну ты и дурак, прямо как Орех. Живо вставай!
Пошатываясь, Свист поднялся на ноги и чуть не упал, пришлось опереться о стену.
— Что-то случилось? – голос отказал ему, и Свист дал петуха. – То есть, что случилось?
— Ничего, — Пластун посмотрел на черное мерцало. – Свет уберег.
— Я что-то видел. Тут были какие-то люди, потом они передрались и…
— Обязательно расскажешь, но потом. Давай пройдем еще немного, а потом будем проваливать. Еще до темноты нужно в нору успеть.
И добавил, критично оглядывая Свиста:
— Ты идти-то можешь?
Охотник на удивление быстро приходил в себя. Слабость отступила, и голова перестала кружиться.
— Могу, — уверенно кивнул Свист.
Чем дальше они продвигались, тем больше встречалось черных мерцал: на стенах, в углах, иногда целые гроздья черных сгустков свешивались с потолка. Люди старательно избегали опасных предметов, тщательно обходя их стороной.