Храни меня

О'Тул Саммер

Я беру чашку из шкафа и нажимаю на кнопку льдогенератора на дверце холодильника. Громкий стук льда в стакане наполняет тишину комнаты, и краем глаза я замечаю, как Роан шевелится.

"Ты не против? Некоторые из нас спят", — ворчит он, голос у него грубый и густой.

"Нет, не против". Я усмехаюсь про себя и продолжаю наполнять стакан водой. Если у него и есть на это остроумный ответ, он держит его при себе.

Я шаркаю мимо него в сторону своей комнаты, усмехаясь и тихонько говоря под нос: "Спокойной ночи, ментиросо.”

Роан

Ментиросо.

Эта

маленькая гроза точно знала, что делает. Играла со мной, дразнила меня, получала удовольствие от того, как далеко она может зайти. Я встал, чтобы сходить в туалет, а когда закончил, услышал безошибочный вибрирующий звук. Я сказал себе, что проверяю ее безопасность, пока крался к ее двери, что мне нужно подтвердить то, что я думаю. Но как только я приложил ухо к двери и услышал ее пьянящий стон, я понял, что не могу уйти. Особенно с тем стояком, который сейчас бушевал в моих трениках. Так или иначе, мне придется от него избавиться, поэтому я остался.

Я слушал, как она трудилась над собой, пока вибратор не заглох. Я знал, потому что стон, который она издала, был не освобождением, а разочарованием. Но потом она начала снова, и картинка, как она трахает себя пальцами, выгнув спину, вспыхнула у меня за веками, как фейерверк. Лучшее гребаное шоу, а я даже не мог его видеть.

Ее стоны больше не были сдержанными и откушенными. Вместо этого она позволяла им литься из нее. Каждый из них был как удар сильнейшего наркотика. Ее удовольствие, ее тело, ее чертовски раздражающее яростное и упрямое отношение. Я хотел вытрахать из нее все это так же сильно, как и в нее. Я бил себя по бедрам, проталкивая свой член по кругу рукой, представляя, что это ее горячая, стекающая пизда.

Я представлял, как моя рука обхватывает ее горло, когда я вхожу в нее, а татуировка в виде четок служит греховным напоминанием о том, кто на самом деле контролирует ситуацию. Ведь по правде говоря, ее правило "не прикасаться" работает только потому, что я ему позволяю. Если бы я захотел, ничто не помешало бы мне трахнуть ее до крови.

Я подозревал, что она знала о моем присутствии, и она подтвердила это, когда пошла за чашкой воды. Ментиросо. Лжец.

А может, и правда. Потому что сейчас, когда я готовлю завтрак, я не могу перестать представлять ее. Вхожу, растрепанный со сна, толкаю ее к стойке и забираю то, что принадлежит мне. И, черт возьми, я хочу ее. Это как огонь в моих венах.

Я готовлю яичницу, когда она наконец-то встает с постели. Я слышу ее ленивое шарканье по коридору и вынужден активно напоминать себе, чтобы снять напряжение, которое создает ее присутствие. Она сворачивает за угол на кухню, и я крепче сжимаю тарелку. "Вернись туда и надень какие-нибудь гребаные брюки", — вырывается у меня, когда я вижу ее голые ноги под безразмерной черной футболкой, которая не очень-то выходит за пределы бедер.

"Почему? Тебя это беспокоит?" Она опирается одним бедром на мясной стол, и в моей голове проносятся воспоминания о том, как она наклонялась над ним. Я сильно прикусываю внутреннюю губу, надеясь, что это уменьшит вздымание моего члена при виде ее обнаженной кожи. Я не могу не представить, как будут выглядеть ее бедра с отпечатками моих пальцев на них.

Костяшки пальцев побелели вокруг моей тарелки. Я разобью ее, если не поставлю на стол

рядом с ней. Я так и делаю, затем наклоняюсь вперед и хватаюсь обеими руками за край стола, мне нужно за что-то ухватиться и сжаться, чтобы не дотянуться до нее, не наклонить ее и не узнать, что на ней на самом деле надето под этой рубашкой. Она берет с тарелки кусочек бекона и защелкивает его между зубами. Она поднимает бровь на мое отсутствие протеста. Когда я ничего не делаю, а только молча сижу, она с самодовольной улыбкой забирает всю тарелку. "Спасибо за завтрак".

Отлично. Все в порядке, говорю я себе, топая к холодильнику и снова доставая все ингредиенты. Я разбиваю четыре яйца в миску и начинаю взбивать их вместе, возможно, даже слишком энергично.

"Ладно, Халк, не порть мне все дерьмо, потому что не можешь контролировать свои эмоции". Реджи поворачивается на обеденном стуле, чтобы поддразнить меня. Она меня подначивает, я знаю, но от этого не легче игнорировать ее насмешки.

"Как только я приготовлю завтрак — снова, — мы отправимся на ферму, чтобы Финн мог посмотреть телефон". Я стою к ней спиной, сосредоточившись на плите перед собой.

"Что за ферма?"

"Просто будь наготове. Это значит, брюки.”

Ее рука высунута из окна и развевается на ветру, пока мы мчимся по проселочным дорогам, а пальцы постукивают по воздуху в такт музыке, звучащей из автомагнитолы. Я не могу не смотреть на нее из-под солнцезащитных очков. Я понимаю, что мы уже близко, когда россыпь подсолнухов разрывает кажущийся бесконечным луг.

"Твой брат живет здесь?" — недоверчиво спрашивает она, когда мы въезжаем на гравийную дорожку мимо знака, приветствующего нас на ферме Бартлетт. "Он больше похож на человека, который прячется от зла, чем…" Она осматривает большой фермерский дом и деревенский сарай со старым ржавым грузовиком "Шевроле" у входа."…это". Она не говорит это уничижительно, скорее, она заинтригована и, возможно, даже находит это место привлекательным.

Я паркуюсь рядом с грузовиком, и моя машина выглядит рядом с ним как детская игрушка Hot Wheels. Мы выходим, и я веду ее к квартире, переоборудованной под сарай. Я вхожу внутрь, и Реджи следует за мной, с благодарностью оглядывая высокие деревянные балки и эклектичный декор.

"Финн?" зову я, но ответа не получаю. Моя рука инстинктивно тянется к пистолету на поясе. Он замечает движение, и я вижу, как он напрягается, неуловимо наклоняясь за мной. И в этом движении есть что-то такое, от чего у меня в груди становится тепло. Что-то, чего я не совсем понимаю, но это похоже на гордость. А может, это благодарность за то, что она наконец-то видит во мне защитника, а не врага.

"Они, наверное, в студии". Нет никаких признаков взлома или конфликта. Кроме того, мой брат и его жена могут сами о себе позаботиться. Она вернула последнего человека, который перешел ей дорогу, своему отцу, дону, после того как Финн содрал кожу с его руки.

Реджи следует за мной на улицу, и ее напряжение ослабевает, чем больше она видит меня спокойным. Студия живописи Эффи находится на небольшой тропинке, которая вьется через лес, окружающий участок. Я не вижу ее в окно, пока мы приближаемся, и начинаю раздражаться, что Финн заставил меня проделать весь этот путь, когда его здесь даже нет. Вот урод.