Хранимая благодать

Гарвуд Джулия

Не все маклоринские воины умели так хорошо владеть собой, как Макбейн: двое из стоявших прямо за спиной лэрда от изумления издали протяжный хриплый свист и были тут же наказаны за это. Полуобернувшись, вождь схватил обоих за шиворот и спустил с лестницы.

Джоанна резко остановилась, взглянула на солдат, растянувшихся на земле, а затем опять перевела глаза на их вождя.

– Добрый, говоришь? – шепнула она Николасу. – Ведь это тоже ложь, не так ли?

– Не суди его строго.

Прежде чем продолжить путь, она окинула брата недовольным взглядом,

и в этот момент Макбейн шагнул вперед. Его волкодав двинулся вместе с хозяином, прижимаясь к его ногам, и Джоанна вздрогнула, моля Бога послать ей достаточно мужества, чтобы продолжать идти. Остановившись в двух шагах от этого огромного человека, она сделала безупречный реверанс, хотя колени подгибались. Она была безумно рада, что удалось сохранить равновесие и не упасть. Она стояла так, склонив голову, и слышала громкое сопение и какое-то урчание, не понимая, что все это означает: одобрение или недовольство.

На лэрде был плед цветов его клана. Она старалась не смотреть ему в лицо и поэтому видела только его длинные мускулистые ноги.

– Добрый день, лэрд Макбейн.

Ее голос дрожал: она боялась его, – что Макбейна вовсе не удивило. Его вид заставлял не одну девицу бежать сломя голову под защиту папаши, но ему никогда и в голову не приходило изменить свои манеры, поскольку он о них особенно и не задумывался.

Теперь, однако, придется. Он не сумеет убедить эту женщину выйти за него, если ничего не предпримет для того, чтобы ее успокоить. Она испуганно то и дело поглядывала на собаку, и Макбейн понял, что пес ужасает ее.

От Николаса ждать помощи не приходилось: он лишь стоял и усмехался.

Макбейн взглядом попытался дать ему понять, что потребуется переводчик, но на всякий случай спросил:

– Говорит ли она по-гэльски?

Вместо брата ответила сама Джоанна:

– Я изучала ваш язык.

И хоть сказано это было не по-гэльски, он ее понял.

Он видел, как она напряжена, и решил, что светская беседа могла бы ее успокоить.

– И как долго вы его изучали?

Она, очевидно, не поняла его вопроса. Конечно, это его вина. Он смотрел на нее так сурово, что до нее вообще, наверное, не доходил смысл происходящего.

Он терпеливо повторил вопрос, и она наконец ответила:

– Около месяца.

Кто-то из солдат хмыкнул, но Макбейн взглядом остановил его и не рассмеялся сам, а вот Николас нахмурился, удивляясь, почему она не сказала правду. Прошло уже почти четыре месяца с тех пор, как отец Маккечни начал с ней заниматься. Заметив панику в ее глазах, он не стал ее поправлять: Джоанна просто слишком нервничала.

Наконец Макбейн решил, что для такого важного свидания здесь слишком много зрителей.

– Подождите здесь, Николас. Мне нужно побеседовать с вашей сестрой.

Он шагнул вперед, чтобы предложить Джоанне руку, но пес двинулся следом. Сначала она инстинктивно отступила, но, сообразив, что это могло показаться трусостью, быстро шагнула вперед.

Огромная собака угрожающе зарычала, но лэрд что-то резко сказал, и ужасный рык тут же оборвался.

Николас видел, что Джоанна вот-вот потеряет сознание, что ей необходима передышка, чтобы вновь обрести само- обладание, и подошел ближе:

– Почему вы не разрешили отцу Маккечни и моим людям пересечь Раш-Крик?

– Мы с леди Джоанной должны договориться, а потом уже отцу Маккечни будет разрешено сюда войти. Что касается ваших людей, я никогда не позволю ступить им на нашу землю. Таковы мои условия. Вы что, забыли?

Николас не возражал, а Джоанна заметила:

– Святой отец почувствовал себя оскорбленным, когда вы приказали ему подождать внизу.

Макбейн лишь пожал плечами: его не слишком интересовал чужой священник, – а Джоанне не хотелось, чтобы его обижали.

– Отец Маккечни утомлен долгой дорогой, милорд, и наверняка нуждается в пище и питье. Пожалуйста, окажите ему гостеприимство.

Макбейн кивнул и, повернувшись к Колуму, распорядился:

– Позаботься об этом.

Он подумал, что, выполнив ее просьбу, успокоит страхи на свой счет. Кроме того, доказал, что может быть любезным, но Джоанна все равно готова была сбежать. Какое же она робкое создание! А тут еще его четвероногий любимец! Она то и дело бросала испуганные взгляды на собаку и едва не падала в обморок всякий раз, когда псина рычала на нее.

Макбейн, наблюдая за всем этим, решил, что хочет перекинуть ее через плечо и внести в дом, однако удержался, но сама эта мысль его развеселила. Он предложил ей руку и терпеливо ждал, когда она ее примет.

Джоанна увидела по его глазам, что он догадался, как она его боится, и что ему эти ее страхи кажутся забавными. Глубоко вздохнув, она вложила свою руку в его огромную ладонь.

Макбейн наверняка почувствовал, как она трепещет, но, поскольку он был вождем клана, она полагала, что какие-то джентльменские манеры ему все же знакомы и он не станет обращать внимание на ее поведение.

– Почему вы так дрожите?

Она попыталась выдернуть свою руку, однако ей не удалось: он держал ее крепко и явно не собирался отпускать. И прежде чем Джоанна нашлась что ответить, он повернулся и потащил ее за собой по ступенькам вверх.

– Из-за вашей необычной погоды, – проговорила она запоздало.

– Из-за чего? – Он был в замешательстве.

– Не обращайте внимания, милорд.

– Нет, все-таки объясните, что вы имели в виду.

Она вздохнула:

– Николас говорил, что здесь весь год стоит тепло… А такие холодные ветра весьма необычны.

Макбейн едва не расхохотался: как раз погода была не- обыкновенно мягкой для этого времени года, – но одернул себя и даже не улыбнулся. Молодая леди уже обнаружила свою уязвимость, и он понимал, что насмешки над ее наивностью вряд ли улучшат ее отношение к нему.

– А вы всегда верите брату на слово? – только и спросил он.

– Да, конечно, он же старше, опытнее…

– Понятно.

– Знаете, я вся дрожу: здесь очень холодно, – сказала Джоанна, не придумав ничего убедительнее.