Хранить вечно
Шрифт:
Большинство отставников плыло в метрополию. Поэтому трирему решили запустить по компромиссному маршруту: сначала до Каралиса, что на Сардинии, потом – до сикилийского Лилибаума, где должны были сойти все, кто добирался на материк, а уже из Лилибаума – в Киренаику с промежуточным заходом на Мелиту.
В путь отправились тихим солнечным утром за два дня до августовских Виналий, которые отставные легионеры уже готовились было отметить в гиппо-регийских попинах с размахом, необходимым для их, истомившихся на долгой службе, организмов.
Легионеров разместили на палубе, семейным отвели временно пустующую носовую боевую башню. Саксум и Хавива поначалу забрались на самый верхний её ярус, но, как оказалось, там гораздо сильней ощущалась качка, и Хавива вскоре запросилась вниз. Саксум не
После полудня подул устойчивый юго-западный ветер, и матросы «Салакии», споро орудуя такелажем, развернули оба паруса: большой основной и вспомогательный малый передний. Гребцы получили возможность отдохнуть.
Путь до Каралиса, где с корабля сошли все сардинцы, занял ровно сутки. Ещё за сутки – благодаря хорошему попутному ветру – добежали до Лилибаума.
В Лилибауме простояли неделю – начавшиеся Виналии вывели из строя всю вольнонаёмную часть экипажа. Не отстал от своих подчинённых и триерархос – капитан триремы – бронзоволицый сквернослов и драчун Паквий Луск. С началом праздников он попросту пропал с корабля, и лишь на шестой день был найден своей командой на дому у известной местной гетеры Фервены и не без труда доставлен на корабль. Ещё сутки ушли на приведение триерархоса в подобающее для командования судном состояние, и лишь за пять дней до сентябрьских календ «Салакия» вновь вышла в море, держа курс на мелитский порт Биреббуа.
На Мелите, которая должна была стать лишь кратким привалом на пути в Киренаику, из-за неожиданно начавшихся штормов проторчали почти месяц. Четыре раза «Салакия», используя небольшие затишья, выходила в море в надежде достичь либийского побережья, и все четыре раза плотный встречный ветер, несмотря на титанические усилия гребцов и сорванные голоса хортатора и капитана, загонял судно обратно в давно уже всем осточертевшую биреббугскую бухту с её единственной дрянной закусочной и местной солоноватой питьевой водой, от которой все поголовно страдали жестокой изжогой. Именно там, на Мелите, в убогой портовой гостинице, под свист в щелях закрытых ставень юго-восточного ветра «альтана», Хавива сообщила Саксуму, что она беременна.
Эта новость – нет, не огорошила отставного прим-декуриона и, в общем-то, даже не особо удивила его, они с Хавивой уже давно хотели ребёнка – но показалась… несколько несвоевременной, что ли, – Саксум почему-то никак не предполагал, что давно ожидаемое известие застигнет его как раз в пути…
В первый из киренских портов – Береник – приплыли в конце сентября. Здесь Паквий Луск хотел было высадить всех киренцев и, используя всё ещё не переменившийся, хотя и сильно ослабевший «альтан», уйти обратно в Гиппо-Регий, однако Саксум, благоразумно предполагавший такое развитие событий, предъявил триерархосу папирус, испрошенный им у Волуса Аэлия Скавра ещё на Сикилии и предписывающий капитану
И началось неспешное плаванье вдоль бесплодных и негостеприимных киренских берегов. Из Береника – в Арсиной, из Арсиноя – в Толмету, из Толметы – в Аполлонию и далее – в конечную точку маршрута – в белокаменный Дарнис. В каждом из портов стояли по нескольку дней – бывшие сослуживцы и друзья прощались друг с другом. Капитан «Салакии» поначалу страшно ругался из-за каждой очередной задержки, потом лишь ворчал, а потом и сам втянулся в непрекращающиеся гулянки-прощания, где слёзы лились ручьями, а вино – рекой, где радость обретённой свободы сменялась печалью расставания, чтоб через мгновенье вновь смениться радостью…
А на пятый день пребывания в Дарнисе Хавиву свалила лихорадка.
Саксума с больной женой приютил Метт Пульхр – бывший декурион-три из турмы Саксума.
Дом родителей Метта стоял за городской стеной, над морем – в одной из многочисленных рыбацких деревень, что тянулись по берегу на несколько десятков стадиев в обе стороны от Дарниса. В доме, кроме родителей отставного декуриона, жил его старший брат Кунт со своей семьёй: женой и четырьмя детьми. Дом был небольшой, построенный из местного белого камня и по местным обычаям: круглый, безоконный, с каменной купольной крышей, в центре которой было оставлено небольшое отверстие, через которое в дом проникал свет и выходил дым от горящего в доме очага. Саксума, помнится, тогда очень заинтересовал вопрос: каким образом местные умельцы умудряются складывать такие крыши, камни которых, между прочим, абсолютно ничем не были скреплены между собой. Он всё собирался спросить об этом Метта, но всякий раз забывал – болезнь Хавивы, страх за вынашиваемого ею ребёнка, за неё саму, вымывали из головы все посторонние мысли. Спросила об этом сама Хавива, когда после трёх недель горячки, потного мечущегося бреда и изнуряющих приступов тошноты пошла на поправку и стала мало-мальски интересоваться окружающей её действительностью.
Метт с удовольствием рассказал. Оказывается, крыша дома строилась не на весу и не с помощью системы хитроумных подпорок, как предполагал до этого Саксум. Просто по мере возведения стен внутренняя часть дома засыпалась песком; из песка же, выше стен, отсыпалась и форма купола, опираясь на которую и складывали из каменных плит саму крышу. После того как в купол крыши вставлялся последний – «замковый» – камень, песок изнутри убирали – и дом был готов. Метт, посмеиваясь, рассказал и о небольшой хитрости, применяемой для облегчения последнего этапа работ. Перед тем как между стенами дома начинали засыпать песок, хозяева разбрасывали на полу несколько медных монет, а по окончании строительства звали к дому нищих, которые азартно, соревнуясь друг с другом, выгребали из дома весь песок в поисках вожделенной добычи…
– О чём думаешь? – спросила Хавива.
– Что?
– Ты о чём-то задумался, смотришь вдаль и улыбаешься.
– Да так… Вспомнилось почему-то, как Метт в Дарнисе рассказывал про нищих, которые выгребают песок из дома.
– А-а… – Хавива тоже улыбнулась. – Да, забавно. И остроумно… Я, кстати, до сих пор не понимаю – как же она всё-таки держится?
– Крыша?
– Да.
– Держится. Умеют строить… Ну что, согрелась?
– Да… Почти… – Хавива поплотнее запахнула плащ и вновь посмотрела в ту сторону, куда убежал босоногий посыльный. – Что-то долго гонца нашего нет. Как думаешь?
Саксум огляделся и, сделав несколько шагов, уселся на наполовину ошкуренное кедровое бревно, лежащее на невысоких козлах. После чего приглашающе похлопал ладонью рядом с собой.
– Садись. Ещё неизвестно сколько ждать. Тут тебе не рынок, чтоб быстро торговца найти. Пацанёнок этот, может, ещё бог весть сколько бегать будет.
Хавива подошла и присела на бревно рядом с мужем. Саксум обнял её за плечи, и она доверчиво прижалась к нему.
– Устала?
– Да день-то ещё только начался. Когда ж тут было устать?