Хранить вечно
Шрифт:
— Я сказал, что я на все готов ради сына! Помогите этому офицеру встретиться со мной.
…Тяжелый «роллс-ройс» прошуршал по гравию и остановился у подъезда. Шофер открыл дверцу. Он же проводил Курбатова в дом. Барон подготовился к встрече. Ни одного лишнего человека. Он сам встретил Курбатова. Невысокий, сухонький старичок. Сохранилась на всю жизнь военная выправка.
Барон легким наклоном головы пригласил Курбатова следовать за ним. Провел его по темному коридору, открыл дверь в кабинет.
В кабинете ничего лишнего.
Рамфоринх указал Курбатову на кресло, сам сел за стол.
— Представляться нам друг другу ни к чему, — объявил барон. — Мне сказали, что у вас есть возможность помочь моему сыну.
Курбатову надо было любыми средствами заставить барона разговориться, чтобы понять, что это за человек.
— У меня лично такой возможности нет. Мне намекнули, что эта ситуация заинтересовала моих руководителей… Я обязан был об этом сообщить полковнику Кольбергу. Таким образом мы с вами встретились…
— Так кого же заинтересовала эта ситуация? Вас или Кольберга?
— Полковника Кольберга и сэра Рамсея. Сэр Рамсей надеется переиграть Кольберга, а мы с Кольбергом надеемся переиграть Рамсея. Но это не относится к вашему сыну.
— Может ли действительно таинственный сэр Рамзес…
— Сэр Рамсей…
— Может ли этот Рамсей добиться освобождения моего сына?
— Я этого не знаю, господин барон. Ручаться не могу. Мне сказано, что сэр Рамсей располагает такой возможностью. Я ему обязан верить на слово.
Барон усмехнулся:
— Разведка гоняется за тайнами… Какие тайны хочет получить от меня сэр Рамсей?
Курбатов пожал плечами:
— О тайнах не шло речи…
— Деньги?
— Мне поручено узнать, что вы могли бы предложить?
Барон встал.
— Имейте в виду, я не верю разведкам и, кроме коммерческих разведок, иных не признаю. Это дорогостоящий и опасный аппарат. Они гоняются за тайнами, вербуют агентов. Агенты, чтобы заработать, добывают тайны, которые в серьезных вещах не имеют никакого значения… Я промышленник. Мне достаточно знать основные показатели промышленного потенциала государства, чтобы я мог составить представление о его вооруженных силах, военных планах и возможностях их реализовать.
Мне известно без разведок, что может противопоставить Англия нашим вооруженным силам. В Англии тоже есть промышленники, которые так же, как и я, знают, что мы можем выставить против Англии. И в Англии прекрасно осведомлены, что если она проявит слабость, мы проглотим Англию. Мы тоже знаем, что, если проявим, слабость, нас проглотит Англия. Что нужно сэру Рамсею?
— Мне сказали, — начал Курбатов, — что была бы желательной ваша лояльность.
— Удержать Гитлера от нападения на Англию? Это не в моей власти и даже не во власти Гитлера… Может сложиться обстановка, в которой столь огромные силы придут в движение, что война может оказаться неизбежностью… И неизвестно еще, мы нападем на Англию или она на нас. Это вопрос европейского равновесия, а оно может быть нарушено против моей воли…
— Требования
— Точнее, прикрыть агента. Английского агента? А если он полезет за глупыми тайнами и попадется?
— В ближайшие годы он не будет гоняться за тайнами… И вообще не будет гоняться за тайнами без консультации с вами…
— Ого! — воскликнул барон. — Цена действительно велика. И об этом будет знать Кольберг?
Курбатов кивнул головой, сам того не зная, что этим почти неприметным движением подписал смертный приговор своему старому и неугомонному врагу.
— Я приму этого человека и мне вернут сына? Или он останется у вас заложником?
— Сын ваш будет в полной безопасности, — ответил твердо Курбатов.
— Под мое честное слово, что ничего не случится с вашим человеком?
Курбатов с недоумением и молчаливым упреком взглянул на барона.
— О-о! Понимаю! — мгновенно отреагировал, барон. — Все без слов понимаю. Пусть будет так, вы поверите моему честному слову. Но имейте в виду, если обо всем этом узнает гестапо, человеку вашему будет плохо. Меня это не коснется, меня даже не посмеют спросить, что все это означает. Но лучше будет, если ваш человек прибудет, а Кольберг об этом не узнает.
— Я удовлетворен, господин барон. Разрешите проститься… — Курбатов встал.
И тут барон дрогнул.
— Подождите, — остановил он Курбатова.
Он достал из шкафа бутылку коньяку, разлил по рюмкам. Молча поднял рюмку и поклонился Курбатову. Они выпили.
— Не торопитесь, — уже не так сухо обронил барон. — Мне не хочется вас отпускать… Мне почему-то кажется, что у вас в руках действительно та ниточка, что связывает меня с сыном.
Барон подвинул Курбатову ящик с сигарами. Сигары «Монтекристо» — самые дорогие гаванские сигары. Курбатов не курил. Он поблагодарил барона и отказался. Барон неторопливо раскурил сигару.
Он о чем-то раздумывал. Затем достал из стола чековую книжку.
— Вы, конечно, подробно сообщите… — начал он. — Для меня неважно, кому вы это сообщите. Для меня вообще неважно, кого вы мне пришлете. Я просил бы об одном: прислать умного человека. С умным легче! Мне безразлично, чьи интересы будет соблюдать этот человек. Мне безразлично, кого он будет представлять. Так и сообщите. А вот это гарантия.
Барон открыл чековую книжку.
— Вот здесь будет выписана некая сумма денег, значительная сумма! И этот чек я вручу Гиммлеру в случае опасности для этого человека. Я уже высказал свое отношение к тайнам, за которыми гоняются разведки… Не это решает судьбы наций! Мне безразлично, кому будет служить человек, которого вы ко мне пришлете. И, если нужно будет, я вырву из этой книжки еще один чек. И СС, и СД, и НСДАП нуждаются в моих деньгах. Я хотел бы лишь одного: иметь дело с вами, минуя полковника Кольберга.