Хранить вечно
Шрифт:
Поэтому все, что начиналось на линии фронта под Мадридом, шло под наблюдением людей Гейдриха, осуществлялось его службой. Агент должен был явиться по адресу Гейдриха. Это предусматривалось условием операции. Встреча Кольберга с агентом должна была произойти на квартире начальника отделения гестапо того района, где должен был совершаться выброс на парашюте.
Но для англичан Кольберг именно в этом пункте разрывал план операции, разработанный с Гейдрихом. Он через Курбатова, все ему объяснив, передал агенту адрес своей конспиративной квартиры в одном из небольших городков, где они должны были с ним встретиться уже без ведома Гейдриха. Оттуда он собирался переправить английского офицера к Рамфоринху.
Но Никита получил иные инструкции. Минуя оба адреса — и адрес Гейдриха и адрес Кольберга, — сразу проследовать к Рамфоринху. Курбатов передал Никите номер телефона Рамфоринха, который тот ему передал для срочной связи по делу о сыне.
Никита снял парашют. По инструкции из оперативного плана Гейдриха он должен был его тут же закопать. Стало быть, парашют разыскали бы, даже если он исчезнет. Жечь нельзя. Его здесь ждали, огонь заметен издалека. Никита осторожно, не торопясь сложил парашют, так что он уместился в специальный мешок с зашитым в него свинцовым грузом… Неподалеку от станции, куда он был выброшен, протекала речка, через нее проходил железнодорожный путь. Держась железнодорожной насыпи, Никита прошел к мосту, отошел берегом речки в сторону и утопил в воде мешок с парашютом. Ботинки у него были обработаны таким образом, чтобы собаки не могли взять след.
К рассвету он ушел далеко от места выброса. Из предосторожности подальше от железнодорожной линии. В Москве ему был указан городок, куда он мог прийти и найти телефон для междугородной связи.
Одет он был так, чтобы не выделяться из общей толпы. Все было рассчитано на то, что его будут искать, после того как он не явится по назначенным адресам. Никто не знал, что Кольберг и здесь обезопасил себя. Но, обезопасив себя, он тем самым и обезопасил Никиту. Утром еще ничего не было известно. Поэтому Никита действовал очень осторожно. Ему повезло. По телефону его сразу соединили с Рамфоринхам, тот дал номер телефона, по которому его соединяли, где бы он ни находился: в Берлине, в резиденции своего промышленного государства, в поместье, дома или на заводах.
Он услышал отрывистый, старческий голос. Это совпадало с характеристикой, которую дал Курбатов.
Никита сказал всего лишь несколько слов, как это было и обусловлено между Курбатовым и Рамфоринхом. Он назвал город, откуда звонил, и адрес отделения связи. На другом конце провода на мгновение замолк голос. Затем последовало распоряжение ожидать неподалеку от узла связи машину.
Впереди было несколько часов ожидания. Самые опасные часы. Дальше? У Рамфоринха? Разве там не ожидали его опасности? Все могло быть. Но там начинается операция, продуманная и рассчитанная. Если неверно рассчитанная, то и к этому он готов. Здесь, в этом городке, его ожидают всякие случайности. А ему говорили, когда он уезжал: «Опасайтесь случайностей, это самое страшное, что подстерегает разведчика».
И Никита пошел по городу. Деловой походкой, как будто бы стояла какая-то перед ним цель. Идет человек, даже спешит куда-то. Он решил все эти два часа ходить и ходить, ни на минуту и нигде не останавливаясь…
Условия операции первого этапа были соблюдены. Ни офицер, который принял его из рук Курбатова, ни летчик, ни обслуга самолета не видели при свете его лица. В лицо его никто не видел и не знал здесь. Все на паролях. И вот он исчез. И все же лучше ходить и ходить, чтобы нигде и никому не примелькаться.
Городок жил спокойной жизнью.
А между тем Кольберг на квартире гестаповского офицера делал вид, что ждет его. Кольберг разыгрывал нетерпение и волнение. Поглядывал на часы. Вставал, ходил из угла в угол. Покачивал головой.
Офицер, конечно, все это брал на заметку, чтобы потом подробнейшим образом доложить по инстанциям.
Минуло контрольное время. Офицер начал проявлять беспокойство.
— Не сорвалось ли? Заблудился ваш подопечный?
— Так не бывает, — остановил его Кольберг.
Они ждали еще два часа.
Наступила для Кольберга крайняя минута напряжения. Он ждал звонка из Берлина. Нет, не с вопросом, прибыл ли агент. Такого вопроса не должно было быть. Если последовал бы такой вопрос, Кольберг очень сильно обеспокоился бы. Это означало бы, что Гейдрих начал обо всем догадываться и начал проверку. Нет! Кольберг ждал другого сообщения.
Звонок раздался. Звонок прямой междугородной связи… Специальной полицейской связи. Трубку снял офицер гестапо. К аппарату пригласили Кольберга.
Он услышал с другого конца голос Гейдриха.
— Вы, конечно, никого не дождались? — раздался вопрос.
— Никого не дождались… — ответил сдержанно Кольберг. И добавил: — Ждем!
— Ждите, пока вас не сменит мой офицер… Если кто и появится, то совсем не тот, кого мы ждем! Может произойти замена…
«Прошло, проскочило», — с облегчением подумал Кольберг.
— Что случилось? — спросил он встревоженным голосом.
— В вечерних газетах будет опубликовано сообщение о том, что в воздухе взорвался самолет люфтваффе над территорией Южной Германии, невдалеке от французской границы… Ваш пассажир заметает за собой следы. Об этом у нас договоренности не было.
«Пронесло, пронесло», — повторял про себя Кольберг. Именно на это заключение Гейдриха он и рассчитывал, когда закладывали под сиденье самолета взрывное устройство.
— Теперь остается выяснить, — продолжал Гейдрих, — когда раздался взрыв, находился ли пассажир в самолете или он уже покинул самолет.
Этот вопрос не понравился Кольбергу. На первый взгляд это выглядело нелепостью. Но Кольберг умел улавливать в любом вопросе, даже и в неожиданном, его скрытый смысл. Гейдрих как бы подталкивал его на признание, что взрыв самолета — это дело рук его, Кольберга. Даже поощрительные нотки прозвучали в его голосе. Но после такого признания открылись бы ворота для подозрения, что он, Кольберг, воспользовавшись окном через границу, подготовленным ему гестапо, скрыл английского агента от своих.
— Так не ошибаются! — ответил он Гейдриху. — Я надеюсь и жду… Может быть, разбился… Или повредил себе ногу…
Разговор на этом закончился. Кольберг ждал, а офицер гестапо через несколько минут получил указание произвести розыски на месте намеченного приземления парашютиста.
Но Кольберг и офицер из отделения гестапо не знали, что последовала команда по всем службам тайной полиции искать парашютиста. Гейдрих шел на то, чтобы дезавуировать всю операцию. Ему теперь важнее было выяснить, куда делся английский агент. Важней намеченной ранее игры. У него еще не возникло подозрения к Кольбергу, он рассматривал его пока как возможного при скандале виновника, на которого можно переложить ответственность за исчезновение агента. Гейдрих не думал, что Кольберг решился с ним на двойную игру, он не подозревал Кольберга в сочувствии англичанам, но ему показалось, что Кольберг мог посвятить во всю эту историю адмирала Канариса.