Хранитель персиков
Шрифт:
В домике ей дышалось свободнее, но, увы, чтобы попасть в него, нужно было пройти через главное здание, а значит, неизбежно столкнуться с родителями и получить от матери очередную порцию замечаний. Та по любому поводу читала нотации, не оставляя без внимания даже продукты, которые покупала дочь, и от этого Пэкстон порой бывало так тошно, что она мечтала лишь об одном: поставить на кухонный стол большую коробку с пончиками и есть их, когда ей вздумается, не слыша упреков в свой адрес.
Она поднялась на крыльцо коттеджа. «Ореховой рощей» тот назывался потому, что вокруг, по всей огромной территории, которая принадлежала Огсвудам, росли ореховые деревья. Осенью задний двор покрывался сплошным ковром из листьев такой пронзительной желтизны, что в любое время казалось, будто за окном светит солнце. Сбитые с толку птицы не могли отличить день от ночи и пели сутками напролет, пока в изнеможении не падали на землю.
Пэкстон осторожно отперла дверь и так же осторожно закрыла ее за собой. Мать с отцом наверняка сидят в гостиной и смотрят очередной сериал. Она на цыпочках прошмыгнет на кухню, а оттуда, через стеклянные двери, – на улицу. Родители ее даже не заметят.
Пэкстон сделала шаг вперед – и тут же врезалась в какой-то чемодан. Потеряв равновесие, она рухнула на мраморный пол прихожей, выставив перед собой руки. Ладони мгновенно запылали от боли.
– Что там за шум? – всполошилась мать.
Со стороны гостиной послышались торопливые шаги.
Пэкстон приподнялась: содержимое сумки валялось на полу, включая все ее списки. Пэкстон запаниковала. Ведь списки – это ее тайна, никто не должен их видеть. Едва только девушка успела собрать бумаги и снова засунуть в сумку, как над ее ухом раздался голос матери:
– Пэкстон! Ты цела?
– Угу. – Она встала, отряхивая одежду.
– Колин, бога ради, убери ты куда-нибудь эти чемоданы!
– Я хотел отнести их в домик у бассейна, но его заняла Пэкстон.
Колин вернулся! Пэкстон кинулась в объятия брата.
– А мы тебя раньше пятницы и не ждали!
Пэкстон спрятала голову у него на груди и закрыла глаза. Как же с ним спокойно и хорошо! Ей хотелось рыдать от счастья. Однако уже через секунду она так разозлилась, что была готова ударить Колина. Если бы братец бросил постоянно мотаться бог знает куда и жил с ними, ей бы не пришлось сражаться с родителями в одиночку!
– Проект закончился быстрее, чем я думал, – ответил Колин.
Он окинул сестру восхищенным взглядом:
– Шикарно выглядишь, Пэкс. Пора тебе съехать отсюда и найти себе мужа.
– Ну уж нет, никакого мужа! – вмешалась их мать, София. – Ты знаешь, с кем она встречается? С Себастианом Роджерсом!
– Мама, я с ним не встречаюсь – мы просто друзья.
– Себастиан Роджерс, – повторил Колин и вопросительно посмотрел на Пэкстон. – Мы вместе в школе учились, да? Такой женоподобный парнишка в длинном лиловом пальто?
– Он самый, – подтвердила мать с довольным видом, как будто Колин в чем-то с ней согласился.
Лицо Пэкстон окаменело.
– У него больше нет лилового пальто. Он, между прочим, работает стоматологом.
Колин на мгновение замешкался, подыскивая новую тему для разговора.
– Отнесу-ка я чемоданы наверх, в комнату для гостей.
– Не говори глупостей. Ты отнесешь их в свою старую комнату. В ней ничего не изменилось, – возразила София и, схватив мужа за руку, воскликнула: – Дональд, наши малютки снова с нами! Разве это не чудесно? Принеси же шампанского!
Тот кивнул и, ни слова не говоря, ушел.
Отец уже давно передал бразды правления матери. Все решения в семье принимала София, а Дональд молчаливо с ней соглашался и почти не появлялся дома, пропадая на поле для гольфа. Хотя Пэкстон прекрасно знала характер матери и разделяла ее принцип «хочешь сделать хорошо – сделай сама», она удивлялась тому, как спокойно София относилась к отсутствию мужа. Неужели брак – это лишь союз двух деловых партнеров и не более того?
– Я ненадолго, – сказала Пэкстон. – Прости, Колин. У меня сегодня заседание клуба.
Брат тряхнул головой:
– Все нормально. Позже увидимся. У меня тоже кое-какие дела в городе.
София убрала со лба сына непослушные волосы:
– Не успел приехать – и снова куда-то убегаешь?
Колин ухмыльнулся:
– Но ты уже не можешь посадить меня под замок, как раньше. Представляю, как это тебя бесит.
– Ой, да будет тебе, – ласково пожурила его София и направилась в кухню, делая детям знак следовать за ней. Бриллиантовый браслет, украшавший ее холеную руку, загадочно вспыхивал на свету, словно мать пыталась заворожить их этим зрелищем.
Когда она ушла достаточно далеко, Пэкстон вздохнула:
– Слава богу, ты здесь. Может, пора уже вернуться насовсем?
– И променять прекрасные безумства молодости на скучную степенную жизнь? – Братец пожал тощими плечами.
В их семье все отличались немалым ростом, но Колин вымахал под самый потолок. В старших классах друзья даже дали ему прозвище Палочник. У него были русые волосы (свои Пэкстон тщательно осветляла) и такие же, как у сестры, темные глаза, выдававшие в них обоих истинных Осгудов.
– Ты вечно торчишь на работе и не расстаешься с деловым костюмом, – возразила Пэкстон. – Что-то не слишком похоже на безумства молодости.
Он снова пожал плечами.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила сестра.
– Я уже двое суток на ногах. Мне просто нужно поспать. Так что там у тебя с этим Себастианом?
Пэкстон отвела глаза в сторону и поправила съехавшую с плеча сумку.
– Мы всего лишь друзья. Мама не одобряет нашего общения.
– А она хоть что-нибудь одобряет? «Хозяйка Голубого хребта», кстати, выглядит потрясающе, даже лучше, чем на твоих фотографиях. Я был там сегодня вечером, хотел увидеть особняк своими глазами. Я понял, что мне делать с ландшафтом: работы совсем немного. А в остальном – все замечательно.