Хранитель Силы
Шрифт:
Он понял, о чем начинается разговор, перестал жевать.
— Войтенко, это ты?
— Нет, у меня другая фамилия и мы незнакомы.
Телефон на самом деле оказался надежным — не послал и не бросил трубку.
— Добро, что от меня требуется?
— Встретиться и обсудить.
— Обсуждать я готов, но о каком пакете идет речь?
— Это пакет Третьего рейха.
Небольшая пауза могла означать, что Козенцу стало интересно.
— Где сбежимся? — спросил он просто.
— Ровно через два часа буду стоять на Кропоткинской у постамента памятника. Увижу — подойду сам.
— Годится!
Мавр
К памятнику князю Кропоткину он подошел за полчаса до встречи, устроился в сквере и стал наблюдать за всеми передвижениями. Тут еще дождик со снегом пошел, начало темнеть, а ничего подозрительного вокруг не происходило: прохожие щелкали зонтиками, машины неслись мимо, а возле каменного изваяния никто не появлялся. Мавр дождался назначенного часа, сделал перебор на пять минут и вышел к постаменту. И тотчас же рядом оказался тоненький молодой человек под зонтиком, вскинул огромные глаза и спросил фальцетом:
— Вы ждете господина Козенца?
— Кто такой? — Мавр смерил его взглядом. — Иди отсюда!
— Мне поручено доставить вас к условленному месту на Воробьевых горах, — не отставал тот и еще пытался прикрыть голову Мавра зонтиком. — Аркадий Степанович приносит свои извинения… Машина стоит рядом, на Волхонке…
— Мы условились встретиться здесь. Никаких изменений быть не может.
Мавр пошел к станции метро. Глазастый догнал, забежал вперед.
— Простите, я должен сообщить… За Козенцом ведется наблюдение. Мне приказано организовать конфиденциальную встречу.
— Я все сказал, — буркнул Мавр и влился в поток пассажиров. Молодой человек остался за дверями.
Спустившись к турникетам, Мавр резко перешел на другую сторону и медленно двинулся наверх. Знакомого зонтика возле входа уже не было, зато у торговки сигаретами стоял другой: все кругом двигалось, суетилось, а эта широкая спина торчала, как тумба. Мавр снял шляпу, спрятал за пазуху и направился в сторону Арбата. Снег пошел сильнее, хлопьями и различить в текущих дорожках людей стало невозможно, однако через минуту он заметил сзади квадратную фигуру человека с черным зонтом. Это был явный хвост — реагировал на остановки, замедление шага и повороты и, кажется, работал в открытую. На всякий случай Мавр сделал две сметки, и когда вышел напрямую, снова увидел его за спиной — вроде бы звонил по мобильному телефону, руку держал у головы. Оставалось единственное — идти на таран, что он и сделал. Человек прикрыл лицо зонтом и хотел отступить в сторону, но Мавр поднырнул под черный круг и сделал короткий и гулкий выдох.
Тяжелая туша механически сделала два шага и грузно осела на заснеженный тротуар, зонтик подхватило ветром и понесло вдоль домов, а выпавший из руки телефон завертелся волчком у самых ног. Мавр огляделся, поднял его и тотчас
Он покрутил переулками, резко меняя направление, и когда оказался на вечернем и пустынном из-за погоды Арбате, пересек его и дворами вышел на Садовое кольцо. И там, неожиданно и с оглядкой, запрыгнул в отъезжающий троллейбус — вроде бы чисто.
Через две остановки он вышел у подземного перехода, перебрался на другую сторону и поймал такси. И тут в кармане заверещал телефон. Система была не знакома, Мавр наугад потыкал кнопки, пока не нашел нужную.
— Антонов, ты где находишься? — спросил низкий и недовольный женский голос.
— В такси, — сказал он. — А ваш Антонов остался на улице, где-то в районе Арбата.
На том конце замолкли, Мавр отключил телефон и тут же набрал номер Козенца.
— Ты что, проверки мне устраиваешь? — спросил басом. — Не понял, с кем имеешь дело?
— Откуда вы звоните? — оживленно спросил Козенец.
— Из такси, с мобильного телефона.
— Скажите ваш номер, сейчас перезвоню.
— Я не знаю номера. Телефон принадлежит вашему человеку по фамилии Антонов. Квадратный такой…
— А где он сам?
— Прилег отдохнуть, боюсь, как бы не простудился, погода нынче…
— Перезвоню!
Вероятно, у него действительно плотно сидели на хвосте, если даже конфиденциальному телефону он не доверял.
Таксист делал отвлеченный вид, и при этом все время стриг ушами, поэтому Мавр попросил остановиться и вышел на улицу. Через полминуты мобильник ожил.
— Назовите место и время, — Козенец несколько увял. — Но только завтра.
— Сегодня, — надавил Пронский. — Сегодня или никогда. Как в классических драмах.
— Добро… Вы — полковник Пронский?
Он знал много больше, чем предполагал Мавр.
— Ровно через сорок минут у памятника Долгорукому.
— Да, точно, вы — Пронский. Вам нравится встречаться у памятников князьям?
— Мне нравятся хорошо освещенные места.
Мавр отпустил любопытного таксиста, поймал другую машину и поехал по Садовому в обратную сторону. Время позволяло покататься и хотя бы немного обсохнуть и согреться в теплых «Жигулях», однако он сразу начал ощущать сонливое, приглушающее бдительность состояние. Не доезжая памятника он расплатился с таксистом и снова оказался под мокрым снегом. Каменный всадник маячил в двухстах метрах, мимо тянулась цепочка прохожих — был всего девятый час. Мавр нашел точку, откуда хорошо просматривались подходы и сам памятник, приготовился было к десятиминутному ожиданию, но заметил, как у тротуара остановилась темная «Волга», из кабины появился водитель (по крайней мере, вышел с водительской стороны), запер машину и не спеша направился к памятнику.
Фотографии Козенца в газетах попадались часто, и всегда смутные, на втором или третьем плане, среди лиц охранников. Должно быть, он не любил объективы и часто отворачивался или прятался за чью-нибудь спину, как и положено серому кардиналу. Единственный четкий снимок оказался в прессе сразу после путча, когда он стоял на балконе Верховного Совета через одного человека от президента, так сказать, исторический победный снимок, но без подписи: все перечислены слева направо, а кто затесался в такой близости от победителя — неизвестно.