Хранитель вод
Шрифт:
Чем еще хорош мой катер? Во-первых, он совершенно непотопляем, благодаря чему я не боюсь быть застигнутым самым сильным штормом. Во-вторых, у него довольно большой запас хода. В случае необходимости, если, конечно, позволяет погода, я могу хоть целый день идти на том количестве бензина, которое вмещается в бак (девяносто галлонов), покрывая расстояние в двести пятьдесят миль. Крыша-хардтоп в форме буквы Т над консолью управления сделана из нержавеющей стали, покрашенной порошковым способом, и отличается завидной прочностью. За нее удобно держаться во время волнения, на нее можно встать, чтобы осмотреться, и, конечно, она превосходно защищает как от сильного дождя, так и от безжалостных солнечных лучей, что весьма приятно, если плавание оказывается слишком долгим.
В общем, мне нравится моя лодка. Выглядит
В детстве я перечитывал «Остров сокровищ» не меньше десятка раз, а может, и больше. Этот великий роман мне очень нравился. Я просиживал над ним ночами, но так и не научился говорить о море, кораблях и мореходах, как Роберт Льюис Стивенсон. Он владел морским языком так, как может владеть им только человек, который живет морем. И, хотя я вырос рядом с лодками, левый борт оставался для меня левым бортом, а не бакбортом, правый борт был правым, а не штирбортом (это слово неизменно сбивало меня с толку). Корма, полубак, ют – все это было для меня китайской грамотой. Правда, с годами я с грехом пополам освоил основную терминологию, но до автора моей любимой книги мне было далеко. Стивенсон был настоящим капитаном, а я – жалким дилетантом, который только делал вид, будто умеет управлять морским судном.
Глава 4
Я плыл по Клапборд-крик к Береговому каналу. Местные называют его просто Каналом. Высоко надо мной искривленные, узловатые ветви виргинских дубов смыкались так плотно, что сквозь них почти не проникал солнечный свет, и я двигался словно в прохладном зеленоватом тоннеле. Свисавшие чуть не до самой воды гирлянды испанского мха тихо покачивались, будто махали мне на прощание.
Примерно на половине пути я остановился, разжег газовую горелку, приготовил кружку растворимого кофе и некоторое время сидел, положив ноги на штурвал и считая дельфинов, которые резвились и прыгали неподалеку от «Китобоя». Спешить мне не хотелось, и в течение следующего часа я прошел не больше пяти или шести миль. Мне вообще не хотелось отправляться в это путешествие. Одно дело – дать обещание, и совсем другое – выполнить его. Кроме того, когда я вернусь, меня будет поджидать вторая урна…
Наконец я вышел в просторный Мейпортский залив, где пересекаются Береговой канал и река Сейнт-Джонс. В двух милях к востоку лежал Атлантический океан. В тихую погоду я мог бы выйти за дамбу, повернуть на юг и быть в Майами уже завтра или даже сегодня вечером. Еще через день я мог бы быть на краю мира. Обратный путь занял бы у меня те же двое суток, так что спустя всего четыре дня я смог бы освободиться, по крайней мере, от одного из своих обязательств. И все же я продолжал считать, что Дэвиду это не понравилось бы. Открытому морю он всегда предпочитал внутренние водные пути. Даже возвращаясь домой, мой друг всегда выбирал самый медленный путь, и сейчас мне ничего не оставалось, кроме как поступить так же.
Мой метеорадар, настроенный на канал погоды, а также цифровой приемник, постоянно принимавший метеосводки, сообщали, что череда штормов в Атлантике может в ближайшие три-четыре недели послужить причиной сильных ветров и волнения вблизи Восточного побережья. На сегодня был обещан северо-восточный ветер, дующий со скоростью до тринадцати узлов [7] . Назавтра ожидалось усиление до двадцати узлов. Обещали, что такая погода продержится с неделю, в течение которой ветер достигнет тридцати узлов, после чего последует короткая передышка. Затем ветер снова обрушится на побережье с прежней силой, что означало, в частности, что в целях безопасности большинство мелких суденышек будут вынуждены двигаться по Каналу. Я не сомневался, что и большие суда тоже последуют их примеру. Правда, сильный ветер был им не так страшен, но вот их пассажиры, сраженные морской болезнью, наверняка предпочтут оказаться в местечке поспокойнее. Иными словами, все, кто в ближайшее время движется на север или на юг, пойдут по Береговому каналу, так что в течение нескольких недель движение там будет весьма оживленным.
7
Узел – единица скорости, используемая в навигации. Равен 1,87 км/ч.
Справа от меня виднелись на горизонте очертания небоскребов Джексонвилла. Путь через город был достаточно длинным – на него можно было потратить дня полтора, но я не сомневался, что Дэвид захотел бы в последний раз взглянуть на Джексонвилл, в последний раз попробовать воды из Черного ручья. Он утверждал, что вода там самая чистая и вкусная во всей северо-восточной Флориде. Несколько раз во время наших совместных поездок он буквально заставлял меня сворачивать к устью ручья. Как только мы проходили под мостом, Дэвид переходил на нос и, привязавшись канатом, нависал над водой, словно герои фильма «Титаник». Это повторялось каждый раз – я не помню ни одного случая, чтобы Дэвид воздержался от подобного представления.
После моста мы проходили вверх по течению еще немного, потом привязывали швартов к корням какого-нибудь могучего кипариса, и Дэвид откупоривал бутылку старого вина. Солнце и земля в одном флаконе…
В общем, я свернул направо. Или, как выразился бы какой-нибудь морской волк, «совершил поворот на штирборт». Джексонвилл, или, как он назывался раньше, Коуфорд, возник на берегах реки там, где она была уже всего и где был брод, которым пользовались местные пастухи. С годами Джексонвилл разросся и превратился в город мостов. Большинство рек в этом районе течет на юг, и только Сент-Джонс представляет собой своего рода географическую аномалию, так как ее течение, подобно Красной реке, Нилу и нескольким крупным рекам России, направлено на север. Сейчас я двигался против течения, то и дело проходя под мостами разной конструкции, и какое-то время спустя добрался до самой широкой части реки, где ее ширина достигает без малого трех миль.
За свою историю Флорида стала родиной множества известных писателей, включая обладателей Пулитцеровской и Нобелевской премий – в том числе Джуди Блюм, Бреда Мельцера, Стюарта Вудса, Элмора Леонарда, Джеймса Паттерсона, Мэри Кей Эндрюс, Карла Хайасена, Джекки Керуака и Стивена Кинга. Были среди них и настоящие гиганты: Хемингуэй, Мадлен Л’Энгл, Патрик Смит, Марджори Киннан Роулинг и, конечно, Гарриет Бичер-Стоу – первая писательница-аболиционистка, опубликовавшая свой направленный против рабовладения роман «Хижина дяди Тома». И я вполне допускаю, что столь высокая численность литературных талантов во Флориде хотя бы отчасти объясняется свойствами местной воды.
К югу от Бакменского моста река особенно широка – почти три с лишним мили. На левом от меня берегу расположилась небольшая деревня Мандарин, где Гарриет Бичер-Стоу семнадцать лет жила в небольшом домике посреди тридцатиакровой апельсиновой рощи. Местные жители относились к ней как к некоронованной королеве. Перед Гражданской войной туристы поднимались на колесных кораблях по реке Оклаваха до Сильвер-ривер, откуда было легко попасть в одноименный национальный парк, красоту которого прославил знаменитый фотограф Брюс Мозерт. В те далекие времена вода в Сильвер-ривер была такой чистой, что специально для туристов построили несколько лодок со стеклянным днищем, сквозь которое, как утверждали рекламные проспекты, можно было увидеть живых русалок. Сам парк часто называли «Флоридским Большим каньоном»; когда-то он пользовался поистине бешеной популярностью, пока некий Дисней не создал свою знаменитую мышь по имени Микки и не возвел близ Орландо Всемирный центр отдыха.
Дэвид любил историю. Он не изучал ее, а впитывал всей душой. Он читал и перечитывал книги знаменитых флоридских писателей и не раз возил меня на этой самой лодке в Сильвер-Спрингс, чтобы показать мне побережье: «Вон там жила миссис Стоу». Однако его излюбленным местом в этих краях был небольшой ручей, о котором знали немногие.
К югу от Джексонвилла я сбросил скорость, прошел под очередным мостом и свернул в устье Черного ручья. Как и в реках Суонни, Сент-Мери и Сатилла, вода в нем имеет очень необычный темный цвет, но это вовсе не означает, что вода плохая. Напротив, это очень хорошая вода. Ее цвет объясняется высоким содержанием таниновых кислот, которые образуются в результате гниения органических веществ, в частности – больших масс листвы, скопившихся на дне за столетия. Выглядит эта вода как крепкий ледяной чай; некоторых это смущает, но, как говорится, «чтобы судить о пудинге, надо его отведать».