Хранитель забытых тайн
Шрифт:
Она стоит достаточно близко, и, обращаясь к ней, ему не требуется повышать голос.
— Миссис Анна Девлин, дочь доктора Брискоу? — спрашивает он.
Вопрос звучит резко и неприятно, подтверждая первое впечатление: это наряженное в дорогие одежды грубое животное. Она берет себя в руки, правая рука исчезает в кармане юбки, где у нее спрятан нож, оружие, которым она умеет обращаться с необыкновенной ловкостью и мастерством. Но пальцы ее не успевают дотянуться до рукоятки — кто-то хватает ее сзади. У негодяя оказался сообщник: крепкая рука его обвивает ее талию и поднимает на воздух с такой быстротой и легкостью, что у нее не хватает времени даже подумать о странности происходящего. Первый мужчина вырывает у нее чемоданчик с лекарствами и сует его в дверцу кареты, а другой вслед за ним втаскивает в карету и
— Миссис Девлин, — произносит он.
Приветствие его звучит как приговор.
Она глядит на него с опаской. Перед ней сам лорд Арлингтон, первый министр государства, который пользуется неограниченным доверием Карла Стюарта, самый влиятельный человек в Англии, после короля, разумеется. Прежде, насколько она помнит, его завитой парик был не столь сер, зато черная повязка, закрывающая на носу шрам, который он получил в сражении на стороне Карла I, и его внушительный и важный вид все те же.
— Вы захватили с собой чемоданчик с лекарствами вашего отца, — сухо говорит он, — Очень мило.
Когда-то Арлингтон и ее отец были друзьями, но это было давно, много лет назад, с тех пор многое переменилось.
Тростью с золотым набалдашником он стучит в потолок кареты, и экипаж трогается с места.
— Куда вы меня везете? — спрашивает Анна.
— В Ньюгейт [4] , — отвечает он, откидываясь назад. — Вы арестованы.
4
Ньюгейт — тюрьма в Лондоне, существовавшая примерно с 1200 по 1900 год, известная тем, что в ней сидели самые знаменитые в Британской истории преступники, а также ужасными условиями, в которых содержались узники.
ГЛАВА 2
Трясясь, скрипя и раскачиваясь, карета катит по разбитым лондонским мостовым. Стараясь удержаться, Анна вцепилась в сиденье, липкое от вина, видимо пролитого пассажиром, сидевшим здесь до нее. Как и все наемные кареты, она провоняла пивом, человеческим потом и табачным дымом. По углам, тускло освещая мрачную внутренность кареты и распространяя отвратительный запах свиного жира, чадят две маленькие свечки. Эти запахи в сочетании с немыслимой, грозящей переломать все кости тряской, давно уже укрепили в ней убежденность, что по улицам Лондона лучше всего передвигаться пешком.
Сидящий напротив лорд Арлингтон выглядит вполне в своей тарелке: он, видимо, привык к неудобствам путешествий в грохочущем экипаже или просто нечувствителен к ним. Отец однажды сказал ей, что одним из самых удачливых придворных этот человек стал потому, что обладал прирожденным даром при любых обстоятельствах сохранять естественное и приятное выражение лица. Всякий, кто имел с ним дело, всегда слишком поздно понимал, что для него не существует таких понятий, как дружба и верность, если это не сулит ему личной выгоды или не дает ему в руки еще большей власти. Даже теперь, когда Арлингтону вот-вот исполнится пятьдесят пять лет, когда щеки его совсем обвисли, лицо его сохраняет веселое, даже ребячливое и вместе с тем вкрадчивое выражение; самая заметная в нем черта — проходящая по переносице черная узенькая повязка. «Интересно, — думает Анна, — каково королю видеть это постоянное напоминание об услугах, оказанных Арлингтоном короне?» Должно быть, на него оно производит впечатление, судя по тому, как высоко Арлингтон взлетел за двадцать четыре года, от посыльного лорда Дигби до поста первого министра государства. Но если не говорить об этой несколько показной претенциозности, Арлингтон отнюдь не фат. О нем говорят как об обаятельнейшем, любезнейшем человеке, увлекательном и интересном собеседнике, вдобавок владеющем многими языками, но все при этом знают, что он невероятно жесток, что за его внешней утонченностью, беспечностью и видимым безразличием таится самая грубая продажность. Его парижский наряд — плащ из парчи, множество кружев на манжетах — лишь намекает на тенденции моды того времени; в отличие от более молодых придворных щеголей, с их глубоко продуманной напускной небрежностью и
— По какому обвинению меня арестовали? — спрашивает она.
— Странный вопрос, — отвечает Арлингтон. — За ведение врачебной практики без патента, конечно.
— Вы, наверное, шутите.
Кривая улыбка на мгновение сдвигает его обвисшие щеки.
— Вы так думаете?
Пожав плечами, он вкратце описывает ей ее незавидное положение: она его пленница, два его личных телохранителя караулят ее снаружи, а карета медленно, но верно продвигается по направлению к Ньюгейтской тюрьме, где ее ждет отвратительная камера, из которой она больше не выйдет никогда.
— Женщина, которая занимается врачебной практикой, не имея патента Корпорации врачей [5] … Это преступление, милая моя, у нас в стране оно наказывается штрафом, тюрьмой или тем и другим.
— Мой покойный муж был врачом, я его вдова и по закону имею право принять его профессию.
— Я вижу, вы уже подготовились к защите перед судом. Звучит убедительно, но я не думаю, что право вдовы продолжать ремесло покойного мужа распространяется на медицинскую практику. Вдова там или не вдова, любое лицо, практикующее искусство врачевания, должно иметь патент.
5
Корпорация врачей Лондона (с 1674 года Королевская корпорация врачей Лондона) — первое медицинское учреждение в Англии, созданное королевским указом в 1518 году, во время правления Генриха VIII.
— В Лондоне сотни врачей работают без лицензии, и вам это хорошо известно. Я полагаю, первый министр не собирается лично препровождать каждого из них в тюрьму.
— Нет, конечно. Но вы — дело особого рода, миссис Девлин. Вы — единственный ребенок великого доктора Брискоу, возможно, лучшего королевского врача из всех когда-либо живших.
«Он это серьезно?» — думает Анна.
Арлингтон легко прочитывает выражение ее лица.
— Вы что, полагаете, я тут шутки с вами шучу?
— Странно слышать, что вы хвалите моего отца, ведь именно вы освободили его от обязанностей при дворе.
— Причиной его отставки был не я, а его собственное упрямство и непомерная гордыня. Он и сейчас был бы жив, если бы оставался верным своему кругу и не таскался со своей помощью по трущобам и нищим лачугам. Лично я чуть не обезумел от горя, когда узнал о его смерти.
— Интересно, почему это я не верю ни одному вашему слову?
— Хотите верьте, хотите нет, но мы с вашим отцом когда-то были друзьями. И я всегда буду об этом помнить.
Он помолчал, будто о чем-то задумавшись.
— Жаль, что вы не родились мужчиной. Вы бы могли занять при дворе его место.
— У меня нет никакого желания быть при дворе.
Он насмешливо фыркнул и усмехнулся.
— Вы все так же хотите лечить бедных?
— Бедным тоже нужна врачебная помощь, как и богатым. Я считаю, что у меня достойное призвание.
Арлингтон качает головой.
— Упряма и горда — ну точная копия отца.
Он смотрит на нее испытующе.
— Скажите-ка лучше вот что: он хорошо обучил вас своему делу?
Почему министр интересуется этим? Все это так странно. Сначала грубо и бесцеремонно похитил ее, как негодяй похищает богатую наследницу, чтобы насильно жениться, потом сообщил, что она арестована, а теперь… Неужели Арлингтон собирается беседовать с ней о ее образовании?