Хранитель.
Шрифт:
Она провела его в больничный кабинет мимо взволнованной Даши, их врача, завела в палату.
Боль полоснула его второй раз.
На белых простынях лежала Рита, цвет ее кожи сейчас почти сливался с больничным бельем. Волосы казались намного темнее, контрастируя с лицом. Глаза закрыты, ладони лежат поверх одеяла и судорожно сжимают ткань. Под веками бегали зрачки, ее трясло, голова дергалась. Потрескавшиеся губы кривились то ли от боли, то ли в попытке что- то сказать.
– Что произошло?
–
Наверное, он умер именно в этот момент.
Рука, сжимавшая букет, безвольно повисла, цветы с шелестом упали на пол.
Он сделал шаг к койке, но не решился склониться или коснуться ее.
– Прости, – шепнула Люба, положив ему ладонь на спину.
Они не были виноваты. Никто не был виноват, кроме него самого. Он чувствовал эту тревогу с утра. Но не распознал в ней опасности, не понял… Не дал ей научиться защищать себя самостоятельно. Люба оказалась права.
Он опустился на колени, взял ладонь Риты в свою, попытался войти в контакт.
Ее душа не ответила.
Он пытался, снова и снова…
Было поздно…
Саша медленно поднялся на ноги, сделал шаг назад, повернулся и вышел из палаты. Во дворе прошел мимо друзей, дошел до самой дальней скамьи, сел на край и закурил. Никто не решился подойти к нему.
Боль плавила кожу и кости, разрасталась в груди огромной обугленной по краям дырой.
Впервые с того дня как умерла мама, из глаз потекли слезы. Обжигающие слезы безысходности.
Он опоздал. Он не понял. Он не научил ее защищаться. Она сошла с ума по его вине. Больше никто не был виноват, кроме него. Только он. Только его вина. Только его ошибка…
Крик разрывал легкие, перед глазами стояла пелена, в ушах звенело.
Он ворвался в кабинет к отцу. Мужчина оторвал взгляд от телефонной книги и посмотрел поверх очков настороженно.
– Сделай что- нибудь! – закричал Саша. – Ну! Что ты сидишь?! Мама умирала, ты сидел здесь, теперь она умирает, ты тоже сидишь здесь! Сделай хоть что- то! Слышишь?!
– Саша…
Но Саша не слышал. Одним рывком смел со стола аккуратно уложенные папки, телефон, календарь и настольную лампу с маминой фотографией. Отец вздохнул, медленно снял очки и потер переносицу.
– Сделай! Ну! Ты – самый сильный Хранитель! Сделай хоть что- то!
– Мы не сможем ей больше помочь, – с нажимом произнес отец.
– Тебе плевать! Я понял! Тебе наплевать! Ты и про маму так говорил! Ты никому не хочешь помогать, вот и все!
Он схватил пустой граненый стакан и швырнул его в стену. Осколки градом осыпались на пол.
– Никогда ни о ком не волновался, кроме себя! Ты не глава! Ты эгоист! Тебе плевать на всех!
– Саша!
– Что Саша?! Что?! Верни ее!
– Этого не сделает ни одна ведьма! Ни один Небесный,
– Она жива! Слышишь?! Жива!
– Я знаю!
– Жива! Она – не мама! Она ЖИВА!!!
Он отшвырнул стул, с размаху запустил тяжелый хрустальный графин в стеклянный шкаф с документами.
– Успокойся! – прикрикнул отец. – Этим ты ее не вернешь!
– А чем?! Чем я ее верну? Пойти рубашку из крапивы ей связать?! Или, может, аленький цветочек найти?! Чем ее вернуть?!
– Ее больше нет с нами.
– ОНА ЖИВА!!! Слышишь?! ЖИВА!
Отец пытался сохранять остатки спокойствия, сложив руки на груди.
– Саша, ты знаешь, кто такие демоны. Мы опоздали. Я пытался установить с ней контакт, как только ее привезли. Я вызвал Катю, нашу ведьму. Слишком поздно, демон был слишком сильный.
– ОНА ЖИВА!
– ОНА СОШЛА С УМА!
Грохот отцовского голоса заставил его замереть. В мозгу перестали лихорадочно крутиться мысли.
– Прости меня, – произнес отец, подходя к сыну.
Горячие злые слезы обожгли глаза, покатились по щекам. Отец вздохнул и обнял его, похлопал по спине.
– Прости, сын, я сделал все, что смог. Мы все пытались. Никто бы не справился с таким демоном, даже Михаил. Никто не виноват.
– Я виноват! Я! Я чувствовал тревогу, я должен был понять, что это касается ее!
– Ты бы не справился, демон и тебя бы захватил. Три Хранителя едва смогли прогнать его. К сожалению, ее разум не выдержал…
Саша рыдал как ребенок. Отец обнимал его, не произнося больше ни слова.
– Я не смогу без нее…
– Нужно идти дальше. Когда твоя мама умерла, я тоже не хотел жить. Но у меня был ты…
– Я не хочу жить без нее…
Отец не ответил, лишь крепче сжал.
Саша провел всю ночь в палате. Он пытался войти в контакт, сжимал ее ладонь, звал, плакал и впервые в жизни молился. Рита шептала в бреду, дергалась, крутилась, скулила, кричала. Но не приходила в сознание.
Утром его разбудила Люба. Она тихонько придвинула стул, села рядом и гладила его по руке. Саша сонно поднял голову и прищурился от солнечного света.
– Ты должен пойти спать в постель, – прошептала девушка.
Она выглядела измученной, уставшей, словно не спала всю ночь. Боль в ее глазах мешалась с жалостью.
– Я не хочу, – возразил Саша, пытаясь размять затекшую шею.
– Пойдем, позавтракаем.
– Я не пойду!
– Саша, она не очнется в ближайшие дни, ты же знаешь.
– И что? А если очнется?!
А если она очнется такой же, как была? А что если у него еще есть шанс? А что, если…
Если он не потерял ее. Если еще не время снять крылья и сложить их в чемодан? Может быть, высшие силы услышат его? Любовь может отмолить даже у смерти…