Хранители холода
Шрифт:
Маляров поднялся. Пошел к двери, не прощаясь. Затем обернулся.
– А если Караева сегодня убьют, то тогда вы мне поверите? – спросил он, обращаясь к Ефремову.
Тот резко махнул рукой, словно выгоняя подполковника. Когда Маляров вышел, Аркадий Павлович достал дрожащей рукой платок и вытер лицо.
– Партизан чертов, – прошептал он, – никакой дисциплины.
Немного подумав, он поднял трубку внутреннего телефона.
– Лавров? Что там у тебя?
– Работаем, – ответил следователь, – я хочу вызвать на допрос Наталью Слепцову. Она была в таком состоянии, что мы не могли в тот день с ней нормально поговорить. Может быть, она сумеет вспомнить, куда должен был уехать ее муж. Или какие-нибудь подробности.
– Ты лучше сам к ней поезжай, – предложил Ефремов. – И мужа ее мы пока нигде не нашли. Поезжай и переговори. Постарайся ее успокоить. А то наши «пинкертоны» из уголовного розыска скоро начнут подозревать наши спецслужбы в похищении Слепцова. Может, его исчезновение связано с работой в банке. Ты об этом подумай.
– Я проверял. Но он там на обычной рядовой должности. И очень небольшой оклад. Это вызывает у меня определенные вопросы.
– Какие вопросы, почему?
– Он приобрел две дорогие машины, квартиру на Большой Полянке. Причем заплатил сразу всю сумму. Откуда у бывшего полковника такие возможности? Я думаю, нам нужно все тщательно проверить.
– Проверяй, – согласился Ефремов, – и когда вернешься после своих визитов в больницу и к Слепцовой, зайди ко мне. Побеседуем, посоветуемся. У оперативников появились новые факты, может, их тоже стоит принять во внимание. Но только без авантюризма. Все будем решать спокойно. И в рамках закона. Ты меня понимаешь, Лавров?
ЛОС-АНДЖЕЛЕС. ШТАТ КАЛИФОРНИЯ. 16 МАЯ 2006 ГОДА
Он никогда не любил эту страну. Впрочем, если его бы попросили уточнить, какую страну он любил, он бы не сумел ответить. Родившийся в шестьдесят четвертом, Константин Уранов был одним из тех мальчиков, которых называли в столице «мажорами». С раннего детства у него было все. Отец был генералом-связистом, а мать занимала большую должность в профсоюзах, была одним из руководителей профсоюза культуры. Он был единственным ребенком в семье. И поздним ребенком, отцу было уже далеко за сорок, а матери тридцать шесть. Может, поэтому он был особенно любимым. Врачи вынесли категорический приговор – у его матери не могло быть больше детей.
С раннего детства его окружала любовь и забота родных и близких. В их роскошной пятикомнатной квартире с ним постоянно находилась няня, которая поселилась в одной из комнат, чтобы всегда быть с мальчиком. Его отдали в лучшую школу с французским уклоном, нанимали частных педагогов. Он выучил два иностранных языка – французский и английский, причем на первом он говорил так же хорошо, как и на русском. В летние месяцы они выезжали на дачу или отдыхали в Восточной Германии, куда часто приглашали отца. Войну его отец закончил в Берлине двадцатитрехлетним майором. И Героем Советского Союза. Может, поэтому он уже в сорок лет был генералом и отвечал за линии правительственной связи.
Закончив школу, Константин поступил в МГИМО, куда обычно отдавали отпрысков известных фамилий. Это был один из лучших вузов страны. Обучение давалось ему легко. Иностранные языки он хорошо знал, а все остальные предметы можно было сдавать, особенно не напрягаясь. К тому же довольно быстро выяснилось, что у студента фотографическая память, когда он легко запоминал целые страницы текстов.
Если не считать небольшого недоразумения, происшедшего с ним на третьем курсе, можно было считать его студенческие годы почти лучшими в его жизни. На третьем курсе он поехал кататься с приятелем, учившимся с ним на одном курсе. Приятель приехал в Москву из Грузии, его отец был одним из главных виноделов солнечной республики. У мальчика была «Волга», которую ему подарил отец в день восемнадцатилетия. На этой машине они и перевернулись. Оба попали в больницу, а одна из находившихся в салоне девочек погибла. Скандал удалось замять. Но неприятный осадок остался. К тому же отец Константина решил не отдавать свою «Волгу» сыну, о которой тот давно мечтал. Пришлось терпеть до пятого курса, когда наконец отец передал ему ключи от машины.
Как и все поздние дети, Константин был развитым и умным ребенком. К тому же и обладал приятной внешностью. Впервые он познал женщину в пятнадцатилетнем возрасте, когда переспал с одной из кухарок, работавших на соседней с ними даче. Затем были другие женщины. Молодые и красивые. Но мысль о том, что впервые он потерял девственность с сорокалетней немолодой женщиной, к тому же занимавшей определенную, гораздо более низкую, ступень на социальной лестнице, была ему отвратительна. Может, поэтому он относился к своим будущим подругам свысока, лишь позволяя им любить себя и часто забавляясь полусадистскими играми.
В восемьдесят шестом, когда он заканчивал институт, его послали на стажировку в Великобританию. Он пробыл там только три месяца, но ему понравился Лондон с его двухэтажными автобусами, чопорными горожанами, красными будками телефонов. Более всего ему понравился независимый образ жизни англичан. Когда он вернулся в Москву, ему предложили работать в органах Государственной безопасности.
Он закончил институт на «отлично», великолепно владел двумя языками, его семья представляла собой образец гордости советского народа. Отец – генерал-лейтенант и Герой Советского Союза, а мать – крупный профсоюзный деятель. Казалось, что все идет так, как должно было идти. Ему понравилась заграничная командировка, и он с радостью согласился снова пойти учиться. Теперь уже на профессионального разведчика.
Учеба снова давалась ему легко. Правда, педагоги отмечали его трудный характер, некоторый снобизм в отношениях с товарищами, индивидуализм, пренебрежение к общепринятым нормам поведения. Но пока он держался в определенных рамках, его терпели. В девяностом году неожиданно умер отец. В девяносто первом Уранова послали в командировку, но не во Францию, куда он надеялся попасть со своими знаниями языков, а в Сенегал. Это было обидно и несправедливо. Тогда впервые он подумал, что отец ушел очень не вовремя. Если бы он был жив, то, возможно, Константин получил бы распределение в лучшее место. В Сенегале было жарко и грязно. К тому же на юге начались волнения местных племен. Единственное, чем можно было заняться, это напиваться до истерики в местных барах и спать с темнокожими красавицами, у которых был свой, специфический запах.
В стране в это время намечался полный развал. В конце девяносто первого года Уранова отозвали. К тому времени аппарат КГБ уже разделили на разведку и контрразведку, и Константин приехал на службу в Ясенево, где находилась штаб-квартира бывшего Первого Главного управления. Ему отчасти повезло – несмотря на все реорганизации и сокращения, его оставили в штате и послали в Швейцарию. Но там он пробыл недолго, только полтора месяца. Он завел романтическую связь с супругой австрийского посла, и его сразу отозвали в Москву. Это было не просто обидно. Он знал, кто именно виноват в его отзыве. Уранову сообщили, что им был недоволен местный резидент в Швейцарии. Который сам встречался с супругой одного из дипломатов. Но ничего доказать было невозможно. Уранова оставили еще на целый год в Москве. Он понимал, что к нему присматриваются. Но его деятельная натура искала выхода. Мать к этому времени постарела и жила в основном на даче. Константин уговорил ее сдать их роскошную квартиру, а сам переехал к ней на дачу.
У него появились деньги. Большие по тем временам. Он стал позволять себе пропадать в дорогих ресторанах, встречаться с актрисами. В аппарате СВР уже не было ни партийной, ни комсомольской организаций, чтобы следить за нравственным поведением своего сотрудника. Но ему сделали замечание, обратив внимание на его разгульный образ жизни. Тогда он объяснил появление денег сданной в аренду квартирой, и к нему не было больше претензий.
В девяносто третьем намечалась командировка в Бельгию. Он был уверен, что теперь наконец пошлют и его. Но вместо него туда послали другого сотрудника, который гораздо хуже Уранова знал французский язык, но был племянником одного из новых членов правительства. Это было не просто несправедливо, это было почти как оскорбление. Константин чуть не сорвался, напившись до истерики в выходные дни, так что матери пришлось вызывать «Скорую помощь».