Хранители. Единственная
Шрифт:
Когда она приехала, то на территорию ступила с величайшей осторожностью.
Она боялась. Боялась, что её увидят те, кому не следовало, снова упекут в этот морг, захлопнут дверь, и она уже не сможет позвать на помощь. Она понимала, что поступала глупо, не беря с собой никого, кто мог бы в крайнем случае её спасти.
Но сегодня она вновь решила заботиться отнюдь не о собственной безопасности. Прекрасно осознавая, чем это чревато.
В то же время сообщение Энсела навевало на неё разные подозрения. Потому что если Нэнси оказалась не на их
Она встряхнула плечами и, собравшись с духом, устремилась ко входу в больницу.
Зайдя внутрь, она быстро кинула взгляд на ресепшн. Убедившись, что Нэнси там не было, она подбежала и обратилась к одной из сотрудниц:
– На сегодня назначена выписка Кастора Ноа Бэнкса, я могу его видеть?
Женщина исподлобья взглянула на Сандру, потом покопалась в картотеке. Достала нужную ей карточку.
– Можешь, – сухо ответила она. – Тебя прово…
– Не стоит, – быстро остановила её девушка. В памяти всё ещё зияли воспоминания о подобном провожании. Вернее, о его последствиях.
Она и сама помнила и этаж, и номер палаты. В этом ей помощники не были нужны. Она запрыгнула в лифт, нажала на кнопку с номером этажа, а также на кнопку досрочного закрытия дверей. Лишние попутчики ей были ни к чему.
А когда она вышла из кабины, то остановилась, наклонившись, уперевшись ладонями в колени и уставившись глазами в пол. Выдохнула. Потом выпрямилась и на миг закрыла глаза.
Она приехала сюда. Но что она хотела получить в итоге? Ради чего она была здесь?
Это были те вопросы, на которые у неё не было ответов. И, казалось, не могло быть.
Подойдя к нужной двери, она аккуратно постучалась. Открыла ей медсестра; на счастье, не Нэнси. Сандра даже облегчение почувствовала, увидев перед собой совершенно незнакомую женщину.
– Добрый день, – поздоровалась она и лучезарно улыбнулась. – Могу я видеть Кастора?
Медсестра обернулась, потом вновь пересеклась взглядом с Сандрой.
– Заходи, – сказала она ей и освободила проход. Девушка зашла внутрь.
Кастор сидел на кушетке, копаясь в спортивной сумке. Когда девушка подошла, он поднял голову и вмиг изменился в лице. В его глазах будто блеснули какие-то нотки надежды.
Как успела про себя отметить Сандра, вид его все ещё оставлял желать лучшего. Но, видимо, пребывание в этих стенах уже ничего бы не изменило. Если круги под глазами уже сошли, то на висках всё ещё сияли злосчастные синяки. Но всё равно сейчас он выглядел более живым, чем двумя днями ранее.
Медсестра застыла при входе, что-то черкая в своём небольшом блокноте.
Кастор оставил в покое сумку и встал с койки.
– Как твоё… самочувствие? – спросила Сандра.
– Нормально, – ответил он и покосился на медсестру. Та и ухом не повела. Потом снова обратился к Сандре. И осторожно обнял её. А та уткнулась головой в его плечо и сцепила руки за его спиной.
Она по-настоящему почувствовала, что с ним всё в порядке. Что он жив. И он не пострадал.
Медсестра прочистила горло, и Кастор отошёл от девушки.
– Мисс, вы не против, если я попрошу вас ненадолго оставить нас? – спросил он у сотрудницы больницы. – Мне надо сказать Сандре… пару слов.
Та едва заметно закатила глаза и вышла, негромко хлопнув дверью.
А Сандра напряглась, понятия не имея, о чём сейчас должна была зайти речь. Но имея кое-какие догадки. Да, теперь всё, что у неё было, – догадки. Везде. По поводу всего.
– Ну и что ты хотел сказать? – как можно более непринуждённо поинтересовалась она, когда они остались наедине.
– Очевидное и, вероятно, не нуждающееся в объяснении, – столь же легко ответил Кастор. Однако на лице его появилась какая-то печальная улыбка. Девушка сложила руки, не отрывая взгляда от друга. И догадалась.
– Говори, – попросила она, будучи уверенной в том, что прекрасно знает, к чему он клонит. Но не понимая, что же она скажет ему в ответ, если её подозрения окажутся правдой.
Кастор несколько секунд помолчал, изучая глазами несколько встревоженное лицо Сандры. Затем горько и обречённо усмехнулся.
– Я люблю тебя, Сандра, – проговорил он, глядя прямо ей в глаза.
– Я вижу, – вмиг ответила девушка и замялась.
Кастор оказался первым, кто сказал ей это так просто. В лицо. Без заминок, оговорок.
Вот только теперь она очень ясно поняла, что она не могла сказать ему то же самое в ответ. И ей было его жаль. Снова.
– Но, кажется, мне нужно время, чтобы во всём разобраться, – придумала она наконец ответ и улыбнулась. Кастор закивал.
– Ладно.
И от этого “ладно” сразу стало как-то не по себе. Как будто это она делала что-то неправильно, и это “ладно” было ей упрёком. Ладно, так и быть, но помни, что здесь только твоя собственная вина, ничья больше.
Сандра посмотрела вниз, на свои ноги. Поводила носочком своей чёрной балетки по полу.
А Кастор продолжал смотреть на неё.
Повисло неловкое молчание, и было совершенно непонятно, что делать дальше.
Девушка подняла голову. И стала думать.
Почему она не могла ответить ему тем же? Да потому что не любила его так, как любил её он. Ей стали дороги эти глаза, эти каштановые волосы, зачёсанные по большей части на левую сторону. Ей стал дорог он. Но и только.
Она поцеловала его в Штабе. Но значил ли что-то этот поцелуй на самом деле? Сейчас она не могла точно ответить на такой вопрос. Сейчас она предпочитала забыть о том, что случилось в тот день.
А он – нет.
Ей даже интересно стало, с какого момента он в неё влюбился. И вообще стало интересно, как именно это произошло. Как вообще люди влюбляются. Потому как обьяснить, как она полюбила Маркуса, она не могла, это просто не поддавалось никаким объяснениям. Это случилось, вот и всё.