Хранители. Единственная
Шрифт:
– Кастор, ты пойми… пойми и меня, – проговорила она. – Я не могу так быстро ответить тебе что-либо. Потому что то, что я могу сказать тебе на данный момент, вряд ли тебе понравится.
– Я понимаю, – заверил он её. – И ты можешь говорить всё. Главное, не скрывай ничего в себе. Ты можешь сказать мне правду. Как это сделал я.
Правду. Слово показалось таким новым и неестественным. Когда Сандра по-настоящему слышала правду в последний раз? Вчера? На своих губах? В своих руках?
Так вот оно что. По-настоящему правдивым можно быть лишь в чувствах,
– Хорошо, – легонько пожав плечами, согласилась она. – Тогда просто прими тот факт, который сейчас звучит в моей голове. Я верю, что кто-то обязательно по-настоящему полюбит тебя, Кастор. Но сейчас… Мне кажется одно. Это буду не я.
Она осторожно проследила за его реакцией. Увидела, как чуть дёрнулись его желваки. Но он остался твёрд и не стал показывать тех эмоций, которые ему нанесли её слова. А они ведь действительно повлияли на него. Не положительно.
– Прости меня, – прошептала Сандра и взяла его за руку. Тот не стал вырываться. На её удивление.
– Тебе не за что извиняться, – ответил он.
На самом деле, действительно не за что было. Вот только всё равно она чувствовала укол вины. Она чувствовала его постоянно, когда была рядом с Кастором. И это была своеобразная пытка, конечно, ни в коем случае не походившая на ту, которую довелось пережить ему.
– Дам тебе лишь один совет, – сказал он. – Не делай то, чего делаешь не хочешь.
– Уж постараюсь, – грустно усмехнувшись, ответила девушка.
Кастор ещё немного подумал о чём-то. Мысли наверняка были невесёлые. По крайней мере, так читалось у него на лице. И Сандре становилось от этого не по себе.
Он ведь снова страдал.
– Я так полагаю, мне стоит вернуться в Штаб, – наконец, выдал он.
Она сначала обомлела. В Штабе ведь Коллендж! Коллендж хотела его убить! Ему нельзя было возвращаться!
Но сказала она совсем другое.
– Да, так, наверное, будет лучше, – ответила Сандра с горечью на языке.
И поверила своим словам. Если в своё время Аманда сказала, что не собирается убивать Сандру, то вдруг она не собиралась убивать и Кастора? Вдруг она вовсе не преследовала эту цель? Вдруг действительно вернуться в Штаб было лучшим выходом из сложившейся ситуации?
Кастор вновь уселся на кушетку, взял с тумбочки толстую книгу с надписями на кириллице. Что именно за произведение это было, Сандре узнать не удалось. Проведя рукой по обложке, он уложил её в сумку, а потом одним движением застегнул молнию. Встал, закинул её ремень себе на плечо.
– Ещё увидимся, – утвердил он и пропустил девушку к выходу. Последний раз посмотрел на свою палату.
Он покидал её, покидал связанные с этим местом воспоминания. Но воспоминания, к его сожалению, не собирались покидать его.
Он не мог так просто забыть то, что здесь произошло. Потому что эти события были для него чрезвычайно важны.
***
Когда Маркус только переступил порог своей квартиры днём ранее, на него сразу обрушился отец со своими вопросами.
– Ты в своём уме? Где ты проводишь всё время? Почему тебя постоянно нет дома? С кем ты пьёшь? Или ты и вовсе принимаешь? Что с тобой вообще творится, чёрт тебя подери, последнее время?!
Он был в ярости. Мать же стояла в дверях гостиной и не смела пророните ни слова. Маркуса это раздражало, потому что он знал: та несогласна с отцом. Так почему же она ни разу не выступила со своим мнением?
– Не спеши с выводами, отец, – только и сказал он и направился в свою комнату. Однако мистер Миллс схватил его за ворот рубашки и заставил остановиться.
– Ты мне ещё указывать будешь, что мне делать? Большое спасибо, я очень нуждаюсь в твоих советах, сопляк! – закричал он.
– Николас! – не выдержав, воскликнула мать. – Оставь сына в покое!
– Я не собираюсь оставлять его в покое! Он позорит нашу семью! Ты о нём вообще знаешь хоть что-либо? Ты знаешь, что с ним происходит?
– Да, в отличие от тебя! – крикнула она. Маркус вздрогнул. Уж кто-кто, а она вряд ли вообще была в курсе всех дел. Но, видимо, она решила принять его сторону. И это его изумило и порадовало.
– И что ты мне теперь скажешь в его защиту?
– Что твой сын вырос! Что твоему сыну есть, кого любить! И что я разрешаю ему проводить время с ней!
А байка про девушку, как оказалось, пошла, как горячие пирожки. Вот только была ли она теперь всего лишь байкой?
– Я, наверное, ещё должен сказать спасибо, что не с каким-нибудь ‘ним’? – словно бык, взревел Николас Миллс. – Что мне толку с какой-то девушки? Ты знаешь, кто она такая? Ты её видела хоть раз? Как её зовут, из какой она семьи, тебе всё это известно?
– Ты совсем с ума сошёл со своей предвыборной кампанией, – тихо заметила мать.
– Предвыборной кампанией? – удивлённо переспросил Маркус. Уж о чём он впервые слышал, так это о предвыборной кампании отца. Конечно, тот был политиком, и всё такое, но… Этого он как-то не ожидал.
– Твой отец баллотируется в Президенты боро Бруклин, – возвестила мать и обратилась к отцу: – Ну что же ты молчишь, поведай сыну радостную весть! Расскажи, что да как!
– Не собираюсь я ему ничего рассказывать! Гуляет с какой-нибудь девчонкой из малоимущей семьи, а я ещё…
Договорить ему не удалось. Просто Маркус быстро ринулся к нему и изо всей силы вмазал ему по лицу. Удар зазвенел в наступившей тишине.
Николас прижал ладонь к щеке и ошеломлённо посмотрел на сына. Он был в шоке: никогда бы не подумал, что Маркус осмелится его ударить. А он ударил.
– Ещё одно подобное слово в сторону Сандры, и я за себя не ручаюсь, – жёстко сказал он, пригрозив отцу пальцем, а потом развернулся и зашёл в свою комнату, хлопнув дверью и закрыв её на ключ.
Его раздражал тот факт, что его отца интересовала только финансовая и социальная сторона любой проблемы. Он не видел в людях людей, он видел в них рабочую силу и мешки с деньгами. Из этого и вырастали все его неудачи и провалы, которых, правда, пока что не было так много, как могло бы быть.