Хранительница Темного пламени
Шрифт:
Пожала плечами. Я родилась в том мире, в человеческой больнице. Возможно, попади я туда после того, как увидела этот, как почувствовала, что мир откликается на мое прикосновение, почувствовала в себе неудержимую силу Темного пламени, я бы могла повредиться рассудком. Кто знает?
Я вошла в комнату, вдохнула приятный цветочный аромат. Гато и Асмодеус вошли следом и обнюхали комнату на всякий случай. А Дариан с видом страждущего отправился к ванной, в которая больше напоминала небольшой бассейн с плескавшейся в ней водичкой.
— Мы предположили, что Хранительница может пожелать сразу искупаться.
— А для меня вода набрана? — голос сирены
— Мое недопущение. Через час и ваши ванные наполнятся.
Разочарованный вздох русала услышали все. Он посмотрел на меня с немой просьбой во взгляде. В груди сжалось, я никогда не терпела вида выброшенной на берег рыбы.
— Теуро, я благодарю за помощь. Дальше справлюсь сама. Не могли бы вы показать моим фаворитам их комнаты? Дариан может остаться здесь.
Вопреки моим ожиданиям никто не стал спорить, все быстренько покинули комнату, вероятно вид измученного Дариана вызывал не во мне одной чувство жалости. Я плюхнулась на кровать, раскинула руки в стороны, уставилась в потолок. Три дня в пути изрядно вымотали и меня. Дорога до Города Колдунов проходила сквозь бескрайние леса. Мы выбирали тропы, петляли и если бы наши кони не были породы Черных Молний, они бы могли этот путь не вынести. Моя задница превратилась в один сплошной синяк, поэтому и пришлось в итоге въезжать в город на Асмодеусе. Вздохнула, расслабляя измученные мышцы. Дороги нужно начинать строить срочно.
— Прыгай в ванную, пока я не передумала. Сама чувствую себя грязной как поросенок.
— Здесь достаточно места для двоих, — промурлыкал самый чарующий голос в мире. Мои глаза закатились, словно от нежного прикосновения, но силы в себе сказать:
— И ширму поставь, — я нашла.
Послышался звук устанавливаемой ширмы, а затем шорок опадающей на пол одежды и тихий всплеск. Дариан, у меня в ванной, обнаженный, скорее всего щуриться от удовольствия, отдаваясь любимой стихии. У меня от этой мысли пробежала по телу толпа восторженных мурашек. Опять в последнее время становлюсь раздраженной и озабоченной. Пришлось зажмурить глаза и думать о кофе. О кофе, который нам предстоит продать. А еще о темном пламени, которое безуспешно пытаются воссоздать колдуны. Теперь то я знала — Темное пламя — это дух этой земли. И сомневаюсь, что кому-то без силы Бога под силу воссоздать такой дух. Погруженная в эти мысли я не заметила, как задремала. Очнулась от того, что на кровать рядом со мной опустилась тяжесть. Дариан, волосы которого почти высохли, выглядел отдохнувшим. Чего я не могла сказать о себе. Тело ломило в приятной истоме, но вот желанного отдыха я не почувствовала.
— Который час?
— Прошло четыре часа, — сказал он мне, внимательно изучая. Он не пытался меня коснуться, но в глазах его светилось какое-то странное знание, которое делало выражение его лица весьма самодовольным. Я прикоснулась к своим волосам и с удивлением обнаружила, что они мокрые. Затем приподнялась на локтях. Что за?!
Одежда, в которой я засыпала, лежала на полу, разбросанная. Я же оказалась облачена в ночную рубашку.
— Что произошло? — тихим голосом спросила я.
— Ничего, о чем ты меня сама не попросила. И я не прикоснулся к тебе ни пальцем.
Захотелось закричать, но не вышло. Я чувствовала, что Дариан говорил правду. Он даже сейчас лежал от меня на расстоянии, лапая только взглядом. Выдержав несколько мгновений, и убедившись, что я не собираюсь впадать в истерику, мужчина сказал:
— Ты обещала, что поцелуешь меня, когда проснешься. Поцелуешь по настоящему и не захочешь этого забывать. Такого было мое условие.
— Условие?
— Скажем так, я могу своей песней прогнать твое нарастающее желание. Но потом ты не хочешь помнить о том, как я это делаю.
— Прогнать?
Мужчина кивнул. Мне действительно было легче, спокойней. Голова соображала куда яснее, после того как я очнулась ото сна. Но почему я прошу забыть? Это настолько больно? Я села на кровать, посмотрела на Дариана сверху вниз. Он ни о чем не лгал. Откинувшись на подушках, он смотрел на меня и ждал.
— А если не поцелую?
— Тогда я не буду больше для тебя петь, а просто постараюсь оказаться рядом, когда желание поглотит тебя с головой. — в переливающихся зелено-синих глазах стояла усмешка. Он дразнил меня, он меня раздражал. Он упивался тем, что мог что-то сделать, чего больше не мог никто.
— Я же твоя Хранительница. Ты должен исполнять мои приказы. — вспомнила о словах Асмодеуса.
— А я темный. Чтобы признать твою силу, мне нужно ее почувствовать. Ощутить губами и языком на что ты способна. От меня ты меткой не отделаешься, как от кентавров. И я не ношу в себе светлой крови, как Гато или Асмодеус, чтобы вечно играть по твоим правилам. Мы темные, Мелания. Не знаю, по каким правилам ты жила в железной тюрьме, но здесь они тебя погубят.
Он поднялся на локтях и с вызовом посмотрел в мои черные глаза. Он не шутил по поводу того, что больше не будет помогать мне бороться с желаниями, если я нарушу данное мной в беспамятстве слово. Не шутил и по поводу того, что хочет ощутить вкус моей силы. Я бы солгала себе, если бы сказала, что не думала о том, чтобы поцеловать его. А каково прикосновение к его коже? Он холодный, раз предпочитает воду, должен быть холодный. Один поцелуй меня не погубит. Это всего лишь поцелуй. А вот если я наброшусь на незнакомца, ведомая лишь животным желанием, я никогда себя не прощу.
Я робко облокотилась на кровать, приближаясь к нему. Мужчина позволял мне медлить, он видел, что разделяющее нас расстояния слишком велико и мне придется ползти к нему по кровати. Его взгляд потемнел, опустился к покачивающейся груди. Этот взгляд едва не заставил меня передумать, но здесь инициативу Дариан взял в свои руки. Он преодолел разделяющее нас расстояние за мгновенье словно кобра, наши губы встретились. Его не были холодными, они были теплыми, как и он весь сам. Рукой мужчина притянул меня к себе за талию и я оказалась на нем сверху. Его губы терзали мои, требовательно, яростно. Пока мои не раскрылись в ответ. Язык мужчины проник в мой рот. В моем животе начало копиться ощущение тяжести и пустоты, которое только он и мог бы восполнить. В какой-то момент уже я стала прижиматься к нему в голодной нужде, целуя яростней, чем могла себе когда-то представить. Руки Дариана легли мне на грудь, бесстыдно ее сжимая и тут моя светлая часть, наконец, взбунтовалась и силой отбросила меня в сторону.
— Уходи, — сказала я, задыхаясь от желания. На секунду мне показалось, что мужчина не последует приказу. Он смотрел на меня с кровати так, словно был голодающим, перед носом которого помахали сытным ужином, а потом забрали его. Но словно против своей воли Дариан поднялся и странной походкой поплелся к двери. Перед уходом он сказал:
— Если ты можешь сотворить со мной такое одним своим поцелуем, что же будет, когда мы разделим постель?
— Если. — поправила я, поправляя ночную сорочку.