Хранящая прах
Шрифт:
— Неужели обиделся? — крикнул вдогонку Арьян, но в отклик тишина.
Выждал, но ответа не последовало. Арьян сдавил челюсти и отвернулся. Данимир прав, не ему сейчас читать наставления, когда сам завяз в болоте с головой.
Послышали голоса зычные и топот — на пороге появился Ерислав, а за ним и Заримир.
— Ну что, в логово валганов идем! — прошумел Ерислав, заполнив собой весь входной проем, зашел в светлицу, уперся обычно острым взором в Арьяна. — Собрал я доброе число воинов.
Глава 4
Безмятежный отдых после дороги, пошел на прок. Мирина пробудилась рано
Мирина приподнялась, да не тут-то было — утренняя тошнота, что терзала ее весь речной путь, всплеснула к горлу, и княжна застыла на месте. Опустилась обратно на подушки и уставилась в низкий потолок — пережидать, когда дурнота затихнет. Все же столько дней подряд на ладье давали о себе знать.
Теперь она вновь в лагере. И вроде бы примирилась с тем, что вернулась сюда, да непросто это было сделать — принять новую, а может быть, и прежнюю жизнь. Мирина будто повисла над зияющий пропастью, где на одном краю навсегда остался отчий дом, а на другом — чужие земли. Один вопрос неуемно бился в голове — нашла бы она мирный жизнь и долю, если б не приехал за ней Вихсар? Как ни гадай — ответ не узнать. Но родное княжество далеким сделалось, и давно уже, с того времени, как умер отец — князь Радонег. Вот и застыла над черной ямой, и ухватиться бы за что-нибудь, да не за что, покачивалась в ожидании, как одинокая былинка на ветру, скованная опасением. Как отважиться шагнуть, хоть и ясно видела, что стезя только вперед вьется и обратного пути нет? Неизвестность пугала. А мысль о том, что скоро она станет женой валгановскому вождю, в голове не укладывалась. Свыклась с тем, что всегда волю его выполняет, хоть и с борьбой. Все ждала, что вот-вот вернется его прошлая грубость и жесткость, готовилась даже кинуться в схватку, но ничего такого не происходило. Это сбивало с толку, и еще подрывало то, как смотрит на нее Вихсар: то льдисто и колко, то пламенно и буйно, что разлетались все мысли разом, сокращалось сердце в комок, и снова пускаясь в галоп. Вихсар и прежний будто, но и другой внутри. Мирина в последние дни все никак понять не могла его, разгадать порывы, и напрасны потуги пробраться в душу его, кружа в ней, как в ночи беспроглядной. Взор черных, как вязкая смоль глаз становился горстями пепла, когда она видела в них свое отражение. Этот мужчина как вихрь: то неожиданно хлынет колючим ледяным потоком, сбивая, то неистово веет жаром, лаская. Мирина вспомнила, как сама покорялась грубой и дикой воли валгана. Он беспощадно свивал, перетягивал невидимыми веревками, вынуждал задыхаться. Его желание колышет все внутри. И как не упасть, чтобы не сгинуть, не сгореть в огне чувств хана?
Мирина прерывисто выдохнула, чувствуя дыхание жаркое, губы Вихсара то на своих губах, то на грудях, как слегка прикусывает зубами нежную кожу. В животе занемело, и растекалось невольно томление горячее по телу. Прогоняя воспоминания о близости с ханом, княжна скользнула взглядом на полосу света белесого, что сочился из прорези грубой ткани.
«Вихсар…», — пробовала говорить его имя. Вкушала с воздухом, когда он целовал ее, а она принимала беспощадные ласки, ощущала сладостное, как мед, и горькое, как полынь, зарождавшееся внутри нее сплетение чувств. И невозможно справиться со всем этим противоречащим разуму буйством.
Окутанная плотной тишиной, Мирина продолжала лежать на постели и бессмысленно разглядывала узор тканевого потолка. Может ли она довериться тому, кто забрал ее без дозволения и увез далеко, взял силком, принуждая… И тому, кто едва жизнь не потерял, закрыл собой от стрел, уберег от гибели?
Мирина повернула голову, не сразу заметив шевеление, и только потом услышала шорох. За пологом показался знакомый женский силуэт. Вернулась Садагат — женщина, что варила отвар целебный. Она хозяйничала за перегородкой и входить не спешила.
Княжна огляделась, разыскивая платья — сама она оставалась в рубахе просторной, да ничего не отыскала. И Немея — воличанка из веси Ровицы, которой Вихсар позволил остаться с ней, куда-то запропастилась.
«Если у Хайны, то тяжко той придется», — взяла тревога.
Полог запрокинулся, когда Мирина потянулась за гребнем, лежавшем на сундуке, обитом железными, узорчатыми пластинами. Садагат улыбнулась чуточку — поздоровалась, внеся в дланях чашу. На перстах ровных кольца разновидные из серебра и кости, одета валганка в халат, вокруг головы замысловато свит платок, что скрыл посеребренные от минувших лет волосы, только концы кос спадали из-под тяжелого длинного покрова.
— Не торопись, княжна, — остановила ее валганка, подступив, — рано еще, можно полежать спокойно. Путь длинный был, роздых тебе нужен, — речь женщины была размеренной, голос мягкий, льющийся, ко всему от нее истекало какое-то домашнее, обволакивающее тепло.
Кто служит богам и духам, того не заботят мирские хлопоты — об этом говорил отец. Они умеют распоряжаться этой силой. Они ведают пути и судьбы других. Провидцы и целители не принимают ничью сторону, но могут благоволить тому, кому посчитают потребным, в ком зрят то, что недозволенно познать иным, помогают обрести то, что пылко жаждет только сердце, а не ум, распутывают клубок жизни.
Мирина тепло приняла из рук Садагат чашу довольно тяжелую, наполненную густо пахнувшим отваром. Валганка присела подле. Мирина сделала глоток, вкушая вязкий, но чуть сладкий взвар.
— И часто с тобой такое случается? — спросила вдруг валганка.
Княжна вспомнила, как недуг пролился жаром и головокружением в постоялом дворе в городище Явлич. Тогда она заподозрила, что это возвратилась детская хворь.
— Нет, — ответила княжна, сделав еще один маленький глоток. — Переутомилась просто.
— Вот и я о том говорю, — улыбнулась женщина, — отдохнуть тебе нужно, сил набраться. Ты, должно быть, еще не знаешь — через несколько дней станешь женой хана.
Мирина едва не поперхнулась. Так скоро? Да только волнения своего постаралась не показать. Опустила взгляд в чашу, вглядываясь в отражение мутное. Все же такого скорого решения не ждала.
— Теперь ты будешь жить тут. Правда, не все еще подготовлено, вчера не успели, но сегодня уже устроится.
Садагат поднялась, прошла к стене, раскрыла один из стоявших в ряд сундуков, выудила малахитового цвета полотно, на котором мелкими стежками вышиты золоченой нитью кружевные сложные узоры. Когда валганка расправила его, Мирина невольно восхитилась необыкновенной красоте ткани. В княжестве не было таких нарядных полотен, да и не сыщешь на торгах разных самых обширных.
— Вот этим ты должна покрыть голову и носить до обряда. Чуть позже я приготовлю украшения замужней, в которых ты тоже должна выходить к людям. И одежду. Все вот здесь, — указала она на раскрытый сундук. Тебе расскажут, что должна одеть сегодня.
Мирина отпила еще отвара. О вековых обычаях валганов она мало что знала, а в нарядах их сложных и вовсе не смыслила, хоть и приходилось выстирывать когда-то. Садагат закрыла сундук и сверху положила ткань, приблизилась к княжне, забирая опустевшую чашу.