Хранящий память. Инквизитор
Шрифт:
В предвкушении лизезрения жриц любви и плотских утех я огляделся. Небольшое помещение было обставлено со вкусом: круглый столик с табуретками, на полу возле лестницы на второй этаж лежал ковёр, что считалось шиком для этого города, а на стене висела картина с изображёнными на ней двумя переплетёнными в объятиях обнажёнными женскими телами в страстном поцелуе. Вот картине я удивился больше всего, прошлый Ваал, вообще, не обращал внимания на такие мелочи. В воздухе витал очень приятный запах, и, заметив клубящиеся змейки дыма от масляных ламп, я догадался, что в них подкладывали
Вниз спустились пять голых молоденьких представительниц древнейшей профессии в любом из миров, а то, что их много, я теперь не сомневался. От созерцания обнажёнки молодых женских тел, кровь хлынула в пах, и Ураган младший пробудился от спячки, а во рту аж выделилась слюна.
Змей, соблюдая субординацию, уставился на меня в ожидании, когда лидирующий самец в стае волков первым сделает выбор. Но я не увидел здесь ту, что присмотрел в памяти Ваала, и даже чуточку расстроился, очень уж она мне понравилась. Сложив ладони на гарде меча, я прошёл вдоль девиц, откровенно разглядывая их прелести и оценивая, как кобыл перед покупкой, и надо быть слепым, чтобы не заметить, как они меня боятся.
– Разбирайте девок, а я пока рассчитаюсь, – дал я отмашку своим подчинённым и представил – каково бедным шлюхам будет омерзительно обслуживать грязных мужиков после двух дней в дороге, но тут же память Ваала подсказала, что в каждой комнате стоит бочка с водой.
Инквизиторы мгновенно расхватали девок и в припрыжку унеслись на второй этаж, а я навис над сидящим в кресле карликом, и спросил: – Где Нана?
КрохаЖмот отвёл взгляд и забегал глазками, словно я уличил его в мастурбации в загоне с овцами. Возможно, что если бы ни его реакция, то я бы не стал настаивать и выбрал одну их двух оставшихся подстилок, но я очень не любил, когда мне втирали фуфло.
– Наны нет! Выбирай из этих… – махнул он головой в сторону голозадых девиц.
– Деньги мои, член тоже мой, а значит, и правила мои! Где Нана? – повторил я вопрос.
– Она взяла выходной! – ответил карлик и снова забегал глазами.
Я схватил коротышку за грудки, сдёрнул с кресла, и, пригнувшись, прорычал ему в лицо: – Слышь, пигмей, если ты мне сейчас не скажешь правду, то я вырежу тебе между ног дырку и будешь, как дюймовочка, клиентов обслуживать наравне со своими бабами! Веришь?
Карлик кивнул и приказал двум дрожащим, как бычьи яйца, блудницам привести Нану, и те, тряся сиськами, с удовольствием удрали наверх, подальше от взбесившегося инквизитора. Прихрамывая, Нана в закрытой тунике из тонкой ткани, опустив голову и прикрывая лицо ладонью, спустилась почти сразу. Отпустив карлика, я подошёл к ней, силой убрал её руку от лица и двумя пальцами за подбородок задрал ей голову.
– Что у тебя с лицом? – задал я глупый вопрос.
– Аллергия! – мрачно пошутила она, еле сдерживая слёзы.
– На что? На побои?! – в такт ей отвесил я шутку и очень недобро хмыкнул.
Девчонке очень хорошо досталась: под глазом красовался фингал, бровь была рассечена в двух местах, синяк на скуле и, скорее всего, перелом носа. Возможно, сыграло моё воспитание: меня с детства учили, что девочек бить – это очень плохо. А может, просто хотел доказать участникам этой драмы, что самый опасный здесь я, и круче меня только боги. Но, скорее всего, повлияли оба фактора, и я решил восстановить справедливость и поиграть в героя.
– Где твой хозяин? – зыркнул я на КрохаЖмота, и тот, не желая выяснять, что может с ним сделать инквизитор в гневе, ткнул пальцем в дверь под лестницей.
– Жди здесь! – обронил я проститутке и подошёл к двери.
В этот момент за ней раздался звук колокольчика. Этот недомерок подал сигнал, дёрнув за второй шнурок, и дал дёру на улицу. Дверь распахнулась, и на меня с удивлением уставился крепкий мужик. Пользуясь элементом неожиданности, я решил не рисковать и применил подлый, но эффективному приём – пробил ему ногой по яйцам. Мужик схватился за пах, присел и выпучил глаза, а в нагрузку я накинул ему с коленки в сопатку и приложил башкой о косяк. Тот обмяк и сложился в нелепую позу молящегося.
– Это вышибала. Он бил меня, но приказ отдал Нос, – из-за спины услышал я голос Наны.
Не оборачиваясь, я протиснулся в проём между дверью и бездыханным телом и пробормотал: – Где не пролезем, там пройдём бочком.
В прошлой жизни мне бы, наверное, не хватило духа влезть в подобные разборки, потому что через пару дней меня или в лесочке бы нашли с простреленной башкой, либо в обезьяннике почки бы отбили и срок повесили. Но здесь я чувствовал за собой реальную силу, и даже если меня сейчас прирежут, то Орден за одного из своих братьев из всех причастных к его смерти очередь к Могиле в страдальню выстроит для процедуры покаяния через боль и муки.
В квадратном коридорчике оказалось ещё две двери, и наугад я саданул ногой в левую, та оказалась незапертой и от такого грубого обращения хрустнула, угрожая, вообще, отвалиться. В помещении за столом сидел бородатый мужик с волосами, собранными в хвост, и по его длинному клюву, как у вороны, я понял, что не ошибся дверью. На столе были разложены несколько стопочек серебряных монет, а с краю лежал короткий меч в ножнах.
Нос оказался мужиком сообразительным и, не стал задавать тупых вопросов инквизитору, который с ноги двери открывает, но многозначительно посмотрел на свой меч, наверняка взвешивая шансы остаться в живых.
– Рискни! – сохраняя показушное спокойствие, предложил я и, по-хозяйски присев на край стола, озвучил свои претензии: – У меня к тебе два вопроса! Первый: за какую провинность по твоему приказу твой цепной пёсик отметелил Нану? И второй: какую сумму ты ей заплатишь в качестве компенсации?
– Какое тебе есть дело до обычной шлюхи, Мусорщик? Или Орден вдруг решил принять покаяние от потаскух нашего грешного городка? – хмыкнул сутенёр.
– Вы же почитаете богиню любви. Так вот Кайя недовольна, что ты, паскудник, обижаешь её девочек. И Орден прислал меня вынести тебе первое и последнее предупреждение! – начал импровизировать я, прикрывая свой зад волей высших сил на случай его жалобы властям. Пусть вызывают богов для дачи показаний и попробуют доказать мою вину.