Хранящий память. Инквизитор
Шрифт:
– Ты – не ласка! Ты – медуза! – съёрничал я.
– Почему? – запрыгнув на табурет, недовольными интонациями поинтересовалась она.
– Потому что жалишься! – ответил я и снова попытался отстраниться от её нытья, чтобы продолжить мыслительный процесс.
Этот мир назывался Ваглион, что на языке местных переводилось, как блуждающий или рассекающий. По мне, так это было очень тупое название, но здешние туземцы о таких мелочах не задумывались, мол, богам виднее, а наше дело – в сторонке сидеть и не отсвечивать. В местной религии, даже имея в наличии память бывшего владельца тела, требовался детальный анализ, слишком уж неоднозначное мнение у аборигенов сложилось
Орден существовал с незапамятных времён, но если точнее, то ему уже было около семи сотен лет. Если верить летописям, многие из которых выложены в храмах в общем доступе, и следуя пропаганде жрецов Ордена, то его создали сами боги для поддержания веры и порядка в этом мире. Бог мужества и отваги – Гаал с золотым молотом гнева. Богиня любви – Кайя с огненным хлыстом страсти. Бог справедливости и правосудия – Орик с разящим сразу десятки врагов мечом. И богиня милосердия – Эволет с метательным лучом освобождения в виде копья. Они появились из ниоткуда и, помахав на прощание ручкой, так же исчезли в никуда, но обещали вернуться.
Очень уж эта легенда смахивала на мифы о богах древней Греции: Зевсе, Афродите, Аресе, Афине и прочих всемогущих сказочных персонажах. Но религия всегда держится на слепой вере, которую в этом мире до сих пор поддерживают жрецы Ордена Четырёх Лун, каждая из которых символизирует определённого бога. А примерно, триста лет назад здесь начали появляться люди с неординарными способностями: кто-то движением пальца крошил каменные валуны в крошку; кто-то взглядом мог заставить человека забыть определённый промежуток времени, а то и полностью всё своё прошлое; кто-то умел управлять металлом, а кто-то, как в нашем случае, мог вызывать сущности из пробитой дыры то ли в другой мир, то ли, вообще, в другое измерение. И последние двадцать лет эти способности становились всё разнообразнее. Короче говоря, супергерои, о которых в моём мире снимали фильмы, здесь были вполне реальны. Жрецы прозвали их нефилимами, объявили безбожниками и скверной, а для их уничтожения были созданы инквизиторы, которых народ не любил, боялся и окрестил Мусорщиками.
Ваал, чьё тело я позаимствовал, лично убил несколько нефилимов, так что я уже не знал – то ли начинать верить в богов и в сказки, то ли пора очнуться в психушке и потребовать меня развязать, чтобы помочиться.
Орден был вынужден пойти на такие меры, потому что обычные люди, не имея власти, а потом вдруг ежесекундно получив могущество, возомнили себя выше остальных и начинали творить разные непотребства, в том числе и разбои с массовыми убийствами. И объявить их вне закона на всём континенте могли только жрецы, так как три господствующих на материке королевства не имели общих законов, а главное не хотели договариваться и взаимодействовать. С тех времён многое изменилось внутри самого ордена и в его взаимоотношениях с другими королевствами, но нефилимы никуда не делись, и причину их появления так никто и не смог выяснить.
Теперь я стал тем самым Мусорщиком этого мира, которого боятся и даже ненавидят, и надо было решать, что делать дальше, хотя вариантов было не много. Но судьба сама дала мне пинка в нужную сторону.
В дверь настойчиво постучали, и пришлось вставать. Это оказался Змей – единственный друг Ваала, роль которого теперь придётся играть мне.
– Ты как? Оклемался? – поинтересовался Торит, и судя по интонациям, беспокоился он не из праздного любопытства.
– Угу, – буркнул я.
– Тогда пошли. В нашу обитель прибыл один из верховных жрецов по твою душу. Собирайся! Он тебя ждёт, но сначала просил заглянуть в страдальню, – сообщил Змей и хотел зайти, но я кивнул и хлопнул перед его носом дверью. Сейчас мне нужно было ограничить общение с теми, кто хорошо знал Ваала, чтобы подостовернее скопировать его манеру поведения, а для этого нужно было время.
– Ты куда? А я? – возмутилась Алиса, и запрыгнула на стол.
Я молча натянул кольчугу поверх плотной длинной рубахи, что оказалось не самым простым занятием, и, сверху накинув балахон, подпоясал его широким ремнём, на который повесил кожаные ножны с мечом.
– Эй, не молчи! Ты куда собрался? Я здесь одна не останусь! – снова раздалась претензия в моей голове.
– А ну цыц! Хватит визжать, как пилорама! Я скоро вернусь! – мысленно рявкнул я, а перед самой дверью, не оборачиваясь, машинально потрогал шрам на лице с многодневной щетиной и добавил: – И я тебе – не эй! Для начала хотя бы имя моё узнай. В той жизни я старше тебя больше, чем на сорок лет, пигалица.
То ли моя гневная тирада подействовала, то ли на удалении наша мысленная связь не работала, но когда я вышел из кельи, то не услышал ни одного слова от надоедливой мыши. Мы пошли налево к центровой лестнице. Стены коридора, сложенные из каменных блоков, ощущение сырости, запах затхлости и оставляющие на потолке копоть, потрескивающие факела – в скупе давали странное смешанное впечатление детского восторга от сказки и одновременно чувство обречённости.
Я знал, что страдальней называли местную пыточную, и поход туда не сулил ничего хорошего. Но учитывая, что после посещения этого неприятного места, мне назначил встречу старший жрец, то тыкать мне в задницу раскалённой кочергой никто не собирался, и можно было чутка расслабить ягодички.
Змей в своей манере трындел без умолку: – Ваал, сам же знаешь, что многие верят, будто молния – это копьё богини милосердия. И я не знаю тех, кто бы выжил после гнева Эволет. Ещё мальчишкой я как-то видел воина после удара молнии. Так вот его кольчуга вплавилась в кожу. Это был мой первый дохляк, и я несколько дней жрать не мог. А у тебе даже борода не подгорела, лишь ткань чуть обуглилась. Ураган, в обители только про тебя и говорят. Ты теперь целованный богиней милосердия!
– Твой язык слишком свободно болтается во рту! – грубо ответил я, копируя манеру бывшего владельца тела.
Торит сменил тему и решил со мной поделиться конфиденциальной и важной информацией про новую повариху, у которой соски разного цвета. Не то, чтобы тема сисек меня не интересовала, тем более в обновлённой моей версии – в теле мужика в самом рассвете сил, просто сейчас был не очень подходящей момент для обсуждения женской физиологии. И обращение – Ураган – меня сильно раздражало, и воспринималось, как кличка лошади, но других вариантов мне давать никто не собирался, так что стучать копытом не имело смысла и оставалось только смириться.
Мы спустились в подвал, в котором витал запах смерти, хотя, возможно, это мой непривыкший разум просто дал волю воображению, так как мрачность этого места зашкаливала. Пройдя суровую школу, в которой тюрьма сыграла решающую роль, я всё равно чуть не поддался панике, но вспомнил, что если сделаю ошибку, то судьба вряд ли подарит ещё одну жизнь. Пришлось мысленно представить яйца судьбы, в виде двух золотых шаров и сжать их покрепче. Хоть и не до конца, но это помогло задавить страх.
Змей подошёл к одной из массивных деревянных дверей, обитой железными пластинами, не без труда открыл её и, жестом руки пригласив меня внутрь, сообщил: – Я здесь подожду.