Христианин в языческом мире, или О наплевательском отношении к порче
Шрифт:
И у той и у другой точки зрения есть достаточно веские аргументы, доказывающие правоту. В своей несовместимости они оставляют «зазор» для твоего сердца, твоего желания. Что ты желаешь увидеть — тем для тебя это и будет. Если ты хочешь видеть здесь подделку — для тебя это будет не более чем кусочек древней ткани, и тогда твоя душа останется просто в мире вещей. Но если ты желаешь чуда — для тебя это будет чудом, святыней, пятым Евангелием. Тогда ты окажешься в мире, где все осмысленно, в мире знамений.
С Благодатным Огнем то же самое. Кто-то видит в этом «естественное явление», говорит, что «это всё фотовспышки, блики телекамер». А для кого-то это — чудо. Кого-то этот Огонь обжигает, кого-то нет. Это еще зависит от настроя человека.
Кроме того, стоит помнить, что православный при виде чуда скорее смутится. У нас говорят — если тебе показано чудо, то, скорее всего, за твое неверие. Может быть, вы замечали, что священник на службе держит в руках маленькую «шпаргалку». Это Служебник — книга с теми молитвами, которые должен священник читать вслух или про себя во время Богослужения. Но кроме молитв в эту книгу входит еще и «Известие учительное» — своего рода инструкция для служебного пользования. В этом «Известии» разбираются, в частности случаи, когда на Литургии просиходит что-то непредвиденное. И вот как раз между описанием действий священника в случае попадания в Чашу мухи и замерзания Чаши в нетопленом храме, говорится, что может быть и другое «ЧП»: содержимое Чаши примет вид Младенца, у вина появится привкус крови… Что делать? Бить в колкола, созывать народ и демонстрировать чудо?
«Известие» говорит нечто иное: священник должен отойти от Чаши, приостановить службу и ждать, пока все не примет обычный вид. А залем еще «Известие» и укоряет такого священника: мол, это чудо было дано тебе радим твоего маловерия!
В общем — не надо спешить навстречу чудесам. Как-то раз в Киеве мне предложили съездить в один дом, где, говорят, все иконы, которые туда приносят, начинают мироточить. Я подумал и отказался: ну замироточит там моя иконка, а потом я привезу ей домой и она будет висеть в моей квартире. А зачем? Чтобы дать повод говорить: «в моем доме есть необычная икона, значит, я сам чем-то необычен»? В итоге это приведет к такой серенькой пошлой гордыньке. А мне чего-то этого не хочется.
— Можно ли считать изображение Христа на Туринской плащанице иконой?
— Думаю, что нет. Потому что икона — это не фотография и не картина. Икона не столько воспоминание о прошлом, сколько напоминание о грядущей Славе, о преображенном космосе. Икона являет нам Христа и Его святых как уже причастных Царствию Божию.
Поэтому у церковномыслящих людей есть определённое недовольство официальной иконой блаженной Матроны Московской: она там изображена слепой, с закрытыми глазами. В жизни она и в самом деле была слепа, но икона-то являет нам человека в спасённом состоянии, в том Царстве, где всякая слеза стёрта с лица человека.
Я помню, как был смущён, когда в конце 80-х годов Грузинская церковь канонизировала Илью Чавчавадзе — и он был изображён на иконе в очках. Я понимаю, что в жизни он носил очки. Но вижу здесь противоречие двух канонов: с одной стороны, в Царстве Божием ни костыли, ни вставные челюсти, ни очки неуместны. С другой стороны — лик святого на иконе должен быть узнаваем, и если очки входят в часть узнаваемого образа, то как обойтись без них?
Впрочем, противоречие это не ново. Считается ли лысина физическим недостатком? — Да. Будут ли физические недостатки в Царстве будушего века? — Нет… Но Иоанн Златоуст на иконе представлен с характерной залысиной…
И все же Туринская плащаница ставит еще более сложную проблему. Ведь она являет нам Христа невоскресшего, и в этом богословская невозможность почитания такого изображения. Заметьте, в православной иконографии даже Христос распятый — Победитель смерти. На католическом Распятии тело Христа тяжко провисает, а на православном — Он летит. Поэтому как исторический документ плащаницу можно принимать, хранить и с почтением относиться (тем более, что Туринская плащаница — это наша православная святыня, украденная крестоносцами). Но вот в иконостас —
— Может ли человек сам создать чудо, породить его своими психологическими усилиями?
— Да, конечно. Человек может убедить себя в том, что он пережил чудесное преображение. Именно это нередко происходило с теми католическими монахинями, о которых я уже упоминал. Кроме того, человек может зазвать к себе в гости «инстанции», творящие чудо. А они опять же очень различны. Что и происходит во всевозможных сектах.
— Среди верующих иногда можно услышать споры, что вот, дескать, существует православные чудеса, а есть католические. Католики не принимают православные чудеса, православные католические. Но разве есть какое-то отличие чудес от чудес?
— Есть промысл Божий над всем человечеством. Я думаю, даже в жизни атеиста есть чудеса, которые он, правда, быстро забывает. Господь посылает дождь и на грешников и на праведников, и забота Божия существует о всех его чадах, даже о тех, кто о Нем не знает.
Но есть чудеса, связанные с видениями. И здесь православный человек должен быть осторожен. У католиков, по-моему, тут меньше осмотрительности. Например, у одной шведской католической святой начала двадцатого века были видения и голоса, которые утверждали, что придет на землю цивилизация любви. И якобы Христос сказал ей: ты знаешь, Я не самореализовался в любви на земле, Меня слишком рано распяли, и Я хочу чтобы до конца мира настало полное царствие любви. И поэтому Я сделаю так, что все в мире объединятся — и христиане и иудеи, и мусульмане и т.д. Будет единая вера, все будут дружить и только потом придет антихрист…
Идеология этой святой теперь лежит в основе идеологии папы Иоанна-Павла II [50] . Но что это были за голоса — никто даже не задумался.
Конечно, и православный может довериться чему не надо. Вопрос в реакции Церкви на эту ошибку. Такие мистические состояния, которые в Православии рассматриваются как неудача, в другой конфессии могут оцениваться как духовная норма, как проявление святости, чуда.
— А что такое говорение на языках?
50
Подробнее об этом см. в первой главе моей книги «О нашем поражении» (М.-Ростов-на-Дону, 2003).
— У меня до сих пор нет ясного ответа на этот вопрос. Это вне-словесная, аномальная, экстатическая религиозность. У нас сегодня все чинно-типиконно. Но память о молитве без слов, о сверхсловесной молитве осталась в Пасхальном каноне: «Пасху празднуем весёлыми ногами».
При серьёзном разговоре на эту тему надо учитывать различие темперамента. У белорусов и русских один темперамент, достаточно спокойный. У молдован или грузин — другой. Это тоже православные народы, но национальный характер у них другой. Русских паломников всегда шокирует в Иерусалиме поведение православных арабов, особенно в Великую Субботу. Они скачут, кричат, орут. Меня же их поведение радует. Я рад, что они умеют радоваться в такой полноте, когда не только сокровенные тайники сердца, но и тело участвует в радости о Христе воскресшем. У христиан до IV века были ритуальные танцы. В эфиопской церкви они сохраняются до сих пор. Да и в Евангелии слово Христа: в минуту гонения за Меня «возрадуйтесь» (Лк. 6,23) по русски переведено смягченно. Буквальный смысл skirtaw — прыгать [51] , скакать. Возможно, в этом ряду могла существовать глоссолалия как экстатическая форма выражения своей радости и благоговения перед лицом Бога.
51
Тот же глагол в Лк 1,41: «младенец взыграл».