Христианин в языческом мире, или О наплевательском отношении к порче
Шрифт:
— А в Вашем доме есть оккультная литература?
— Навалом. Как говорится, врага надо знать в лицо.
— Где держите?
— Да весь туалет ею забит.
— Скажите, всем ли надо подавать милостыню?
— При подаче милостыни естественно возникает вопрос: пойдет ли это подаяние не пользу просящему или во вред. Ведь просят и пьяница, копящий на бутылку, и профессиональный попрошайка, и ряженый мошенник, переодевшийся странствующим монахом…
В Евангелии сказано «просящему у тебя дай» (Мф. 5,42). Всякому ли просящему и обо всем ли? Если убийца просит одолжить ему яду,
Уже во втором веке в христианских преданиях возникают разномыслия по этому поводу. «Учение двенадцати апостолов» (Дидахе) — текст, быстро утраченный и вновь обретенный только в 19 веке — говорит: «Всякому просящему у тебя давай. Блажен дающий по заповеди, ибо он неповинен. Горе тому, кто берет! Ибо если берет, имея в том нужду, то он неповинен, а не имеющий нужды даст отчет, зачем и на что взял» (Дидахе, 1). Тем не менее, Дидахе призывает все же к некоторой осмотрительности: «Впрочем, об этом сказано еще так: пусть запотеет милостыня твоя в руках твоих, прежде чем ты узнаешь, кому даешь» (там же).
У многих позднейших отцов встречается совет давать без рассуждения: ты дай, а Бог управит.
Логика этой позиции такова: пусть даже я отдал деньги в дурные руки и облагодетельствованный мною человек дурно употребит мою милостыню Например, напьется и пойдет «для добавки» грабить ларек. Но это его грех, а не мой. Если же я ему не дам денег, он может именно поэтому пойти на грабеж. В таком случае моя неотзывчивость может стать побудительной причиной к преступлению. И тогда это уже мой грех…
И все же св. Василий Великий настаивает на рассудительности: «Нужна опытность, чтобы различить истинно нуждающегося от просящего по любостяжательности. И кто дает угнетенному бедностию, тот дает Господу, а кто ссужает всякого мимоходящего, тот бросает псу, который докучает своею безотвязностию, но не возбуждает жалости своею нищетой» [64] . Аналогично и мнение ветхозаветного мудреца: «Давай благочестивому и не помогай грешнику» (Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова 12,4).
64
св. Василий Великий. Творения. ч.6. Сергиев Посад, 1892, с.293.
Поскольку у святых разные советы — то пусть уж каждый христианин выбирает сам, как ему вести себя.
Я же могу облегчить или затруднить выбор постановкой еще двух ориентировочных вешек.
Первая: можно осмотреться вокруг себя и заметить человека или семью, которым заведомо хуже, тяжелее, чем тебе. И помогать этой семье, причем не разово, а постоянно. Стоит также понять, что нужда бывает не только в еде или платье. Детям и студентам нужны книги, нужна информация, которая отключала бы их от телепопсы и учила бы думать. Так что умный фильм и хорошая книга тоже могут быть милостыней.
Вторая вешка: милостыня должна быть настолько большой, чтобы потом тебя «жаба душила». Если твоя милостыня это всего лишь копеечка, то ты не человека пожалел, а просто свои карманы освободил от лишнего груза и брянчания. Тут нет жертвы, а значит, и любви к просящему. Серьезная милостыня — та, которую ты мог бы истратить на себя В таком случае при ее отдаче «ветхий человек» [65]
65
В христианстве инерция греха называется «ветхий человек», а добрая, покаянно-евангельская новинка в человеке называется «новый человек во Христе». Их конфликт между собою хорошо показан Толкиеном в виде борьбы между Смеаголом и Горлумом (правда, тут сохраняющий в себе остатки человечности Смеагол по времени предшествует своему перерождению в тварь по имени Горлум).
— Что для Вас значит быть православным диаконом, чувствуете ли Вы связь с Богом? Если да, опишите свои ощущения.
— На такие вопросы в православной этике не рекомендуется отвечать. Личный опыт не стоит выносить на публичное созерцание. В сектах — да, у них там любят рассказывать: я был неверующим, я был грешником, даже курил, но когда я принял «харе кришна как своего личного спасителя», с тех пор я больше не грешу, я — святой и даже курить бросил. Такого рода исповеди вызывают у меня нечто среднее между сочувствием и улыбкой.
— Что для Вас Бог, создавший все — некая персона, энергия или еще что-то? Разъясните тоже самое и про Дьявола.
— Это реальности, причем личностные. Как не может быть любви без любящего, так и не может быть ненависти без ненавидящего. После опыта зла, который был в двадцатом веке, особенно в нашей стране — я могу понять человека, который сомневается есть ли Бог на свете, но понять того, кто сомневается в существовании дьявола, мне гораздо сложней.
— Кого можно назвать религиозным человеком?
— Религиозным может считаться человек, который в своей жизни сделал хотя бы один поступок по религиозным соображениям. Не по моральным мотивам, а именно ради Бога. Скажем, стоял на пороге совершения какой-то подлости и остановился только потому, что вспомнил, что Бог этого не велит. Если хотя бы однажды такой поступок был в жизни человека, значит, религиозная тематика вошла в его жизнь.
Православный же человек — это тот, кто судит себя по заповедям Евангелия и церкви. Он, может быть, не всегда их исполняет — наверное, на свете нет ни одного человека, который бы эти заповеди во всех подробностях исполнял бы в каждой жизненной ситуации. Но если человек, согрешив, понимает, что он согрешил, а не оправдывает себя («это, мол, все делают, это нормально, это современно») — вот в этом случае это православный человек. Он смотрит на себя глазами Православия.
— Чем отличается жизнь верующего человека от жизни того, кто по каким-то причинам не нашел пути к Богу?
— Мир, в котором живет верующий человек, отличается от мира неверующего как мир человека, у которого есть цветное видение, от мира человека, видящего все в черно-белых тонах. Все дело в том, что для верующего человека любое событие, происходящее с ним, не равно себе самому. Все, что происходит в его жизни и вокруг него, это некая книга откровений — с осознанным, осмысленным сюжетом. Мир перестает быть случайным награмождением событий, случайной игрой социальных или иных атомов. Сквозь него начинает проглядывать замысел. Замысел, который надо стремиться осознать, понять.