Христианин в языческом мире, или О наплевательском отношении к порче
Шрифт:
И другой пастырь советует то же: «Когда человек уверен, что его уже „сглазили“, „испортили“ или „прокляли“, когда его не покидает мысль, что кто-то из людей причинил ему зло, и он хочет найти этого носителя зла, — такому человеку важно понять, что зло ему причинил не человек, а диавол (попущением Божиим). Что делать? Стать членом Христовой Церкви, прекратить поиски „врага“ среди людей, внимательнее присмотреться к своей жизни» [207] . В Киево-Печерской Лавре в наше время произошла знаменательная беседа. Один насельник тяжко заболел и допустил в себя помысл, что это на него кто-то «порчу» навел. С этой догадкой он пошел к братскому духовнику. Батюшка выслушал его и вдруг спросил: «А ты в Бога веришь?» — «Ну, конечно», — «Нет, ты подумай — ты в Бога веришь?» — «Да, конечно, верю!». — «Ты подумай, прежде чем сказать. Ты в Бога веришь?»… Якобы «спорченный» монах задумался и после раздумья ответил: «Прости, отче! Я глупость сказал…».
207
Свящ. Георгий Вахромеев. Оружие на диавола или как защититься от чародеев. М., 1998, сс. 55-56.
Ведь и в самом деле — «Бог может все, а демоны только то, что попускает Он, советов которого тайных много, а несправедливого ни одного» (блаж. Августин. О граде Божием 18,18).
И именно эти увещания находятся в церковной традиции. И прежде было замечено, что люди, верящие в «порчу», «утверждают, что их испортил такой-то
208
Книга «Духовная брань». Цит. по: Православный календарь для семейного чтения 1997 г. Спб., Сатис, 1996, с. 100. На стр. 173 в этом же календаре написано: «Народное поверие, будто колдуны портят людей, т.е. поселяют дьявола в каких им угодно людей, — нелепое и совершенно неосновательное. Не следует поэтому приписывать им какой-то особенной силы и бояться их».
Лечиться от страха перед «порчей» прп. Илларион Оптинский советует так: «Много приводили к старцу страдающих нервными и душевными болезнями, которых обычно называют — порчеными. Старец находил, что причиною подобных болезней бывают часто непримиримая вражда, раздоры семейные и тяжкие нераскаянные грехи. Старец указывал больным не мнимую, а действительно найденную им причину их болезни и приводил к сознанию, раскаянию и сокрушению о своих грехах. Если больные указывали на кого-либо как на причину своей болезни, что часто бывало с нервными больными, то о. Илларион советовал тогда испросить у того лица прощения, если оно живо, а если скончалось, то примириться с ним, отслужить на его могиле панихиду о его упокоении и дома за него молиться, принести покаяние, принять епитемию и положить начало добродетельной жизни» [209] .
209
Житие преподобного иеросхимонаха Иллариона Оптинского. — Оптина пустынь, 1993, сс. 187—188. Аналогичный совет в книге «Духовная брань» приводится со ссылкой на о. Симеона (и так он цитируется в «Православном календаре для семейного чтения на 1997 г» — Спб., Сатис, 1996 г., с. 175).
Впрочем, в житийной литературе (даже той, что вошла в Четьи Минеи) встречаются рассказы об успешных действиях колдунов против христиан (то есть о «порче»). Уже на грани XVIII и XIX веков московскому митрополиту Платону (Левшину) приходилось сетовать на то, что православному богослову очень непросто полемизировать именно с неумеренными «ревнителями благочестия», которые всюду видят чудеса, убеждены в богодухновенности каждой строчки, подписанной авторитетным именем или посвященной святому. Любую церковную книжку или даже сплетню они склонны воспринимать как прямо глас с Небес. По горькому признанию митрополита Платона, «Церкви Христовой пастырю и самому просвещенному невозможно иметь с раскольниками прение и их в заблуждении убедить. Ибо в прениях с обеих сторон должно быть едино начало или основание, на котором бы утверждались все доказательства. Но если у одной стороны начало будет иное, а у другой другое, то согласиться никогда будет невозможно. Богопросвещенный христианский богослов для утверждения всех истин веры Христовой не иное признает начало, как едино слово Божие или писания Ветхого и Нового Завета; а раскольник, кроме сего начала, которое и мало уважает, ибо мало понимает, признает еще за равносильные слову Божию начала и всякие правила Соборов, и всякие писания церковных учителей, и всякие повести в книгах церковных обретаемые, да их и более уважает, нежели слово Божие, ибо они для него понятнее. Но как и правила Соборов или относились к тем временам, или писаны по пристрастию и непросвещенному невежеству [210] ; и в писаниях церковных учителей много погрешительного и с собою несогласного; а в повестях и зело много басней, небылиц и безместностей, то следовало бы правила, и отцов, и повести не иначе принять, как когда они согласны с словом Божиим и служат тому объяснениями. Но раскольник сего не приемлет и почитает хулою, когда бы ему открыть, что Соборы или отцы в иных мнениях погрешили, а повести многие невероятны. «Как? — воскликнет он. — Отцы святые погрешили? Да мы их святыми почитаем, они чудеса творили, их писания суть богодухновенны». Что на сие богослов? Легко может возразить, но не посмеет, дабы не только раскольников, но и своих малосмысленных не соблазнить и не сделать зла горшего. «Вот, — провозгласят, — отцов святых не почитает, Соборы отвергает, повестям церковным смеется!» Итак, богослов богопросвещенный молчи, а раскольник ври и других глупых к себе склоняй» [211] .
210
Речь здесь идет не о деяниях Вселенских Соборов, а о поместных соборах вроде Стоглава, которые были авторитетны в глазах раскольников действительно не менее, чем Евангелие, и при этом содержали в себе утверждения столь же категоричные, сколь и невежественные: «Иже кто не знаменается двемя персты, якоже и Христос, да есть проклят» (Стоглав. — М.,1863, с.131).
211
Цит. по: Тареев М. М. Христианская философия. — М., 1917, ч. 1. Новое богословие, сс. 75—76. Первая публикация резолюции митр. Платона: Гиляров-Платонов Н.П. Собрание сочинений. Издание К. П. Победоносцева. — М., 1900, т. 2, сс. 282-283.
Вот и ныне я вижу, как суровеют лица православной аудитории, когда я начинаю говорить нечто критическое о некоторых массовых изданиях.
Не все то, что обжилось в народном благочестии, должно быть расценено как совместимое с христианством. Ведь даже в церковных рассказах об известных и прославленных подвижниках есть апокрифически-фольклорные детали… В житийной литературе великое множество драгоценнейших жемчужин. Но есть и фольклорные элементы (см. главу «Легендарные мотивы в русских житиях» в книге Георгия Федотова «Святые Древней Руси», основная мысль которой такова: «От чудес следует отличать легендарные мотивы, свойственные народному преданию и эпосу и распространенные в одинаковых и близких формах у разных народов и в разных религиозно-культурных мирах» [212] ). И поэтому даже каноническая житийная литература обладает значительно меньшим вероучительным значением по сравнению со святоотеческими творениями. То, что составители житий не столь духовно чисты и мудры, как те, о ком они повествуют, не так уж необычно. Жития святых редко пишутся святыми же (и даже Епифаний Премудрый, написавший «Житие преподобного Сергия», — совсем не Сергий Радонежский). Чаще именно несвятые люди рассказывают о своих впечатлениях от встреч со святыми людьми. И в этих рассказах могут быть неточности, ошибки, и «приписки», и собственные толкования. Почему и предписывалось «Духовным Регламентом» «смотреть истории Святых, не суть ли некия от них ложно вымышленныя, сказующия чего не было, или и христианскому православному учению противныя
212
Федотов Г. П. Святые Древней Руси. — Нью-Йорк, 1959, с. 217. Подробнее о фольклорных сюжетах и деталях в житийной литературе см.: Плюханова М. Б. Сюжеты и символы Московского Царства. — СПб., 1995.
213
Духовный Регламент, тщанием и повелением Всепресветлейшего, Державнейшего Государя Петра Первого, Императора и Самодержца Всероссийского, по соизволению и приговору Всероссийского Духовного Чина и Правительствующего Сената в царствующем Санкт-Петербурге, в лето от Рождества Христова 1721, сочиненный. — М., 1883, с. 17.
А в 19 веке св. Филарет Московский предлагал с осторожностью выносить на свет древние житийные рукописи: при издании Макарьевых Четьих Миней нужно «пропустить некоторые статьи, которых издание было бы без пользы и частию не без вреда. Не угодно ли было бы распорядиться, чтобы один месяц Минеи Макариевой был критически рассмотрен, с заключением, что должно печатать, и что не должно, и почему» [214] . «Не мало нужно осмотрительности, чтобы составить правильный список святых и отделить чистые источники жизнеописаний от смешанных; потому что кроме святых общепризнанных есть местно чтимые, по преданиям неопределенным и не получившим правильного церковного утверждения; и есть сказания о житиях святых, происшедшие из неправых уст» [215] . Другой святой Филарет (архиепископ Черниговский) говорил тогда же: «повторять все повести (читаемые в житиях) без разбора, без проверки — грешно перед совестию и стыдно перед просвещенным умом» [216] .
214
Письмо митр. Филарета к А. С. Норову от 16.10.1865 // Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам. Т.5. ч.2. М.,1888, с. 776.
215
Донесение Синоду от 30.10.1856. // Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам. т.4. М.,1886, с. 139.
216
архиеп. Филарет (Гумилевский). Русские святые, чтимые всею церковью или местно. Чернигов, 1861. Вып.1. Цит. по: Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской Церквию М., 1903, с. 293.
Что сказалось в этих житийных эпизодах (например, в Житии прп. Макария Египетского повествуется о том, как колдун превратил некую христианку в лошадь [217] , а в Житии свт. Киприана — о том, как он сам, в бытность свою колдуном, превратил юношу в птицу [218] )? Эти эпизоды написаны в соответствии с учением Церкви или навеяны народным восприятием «духовной брани»? Вновь повторю: в церковно-учительной литературе, в творениях святых богословов такое понимание «духовной брани» отсутствует. Не было у подвижников благочестия веры в то, что колдун на кого хочет, на того и нашлет свою «порчу» и во что хочет, в то и превратится.
217
Преп. Иоанн Мосх, переводя на латынь некий анонимный греческий текст, повествующий о житии преп. Макария, сделал показательную правку: греческий оригинал говорил о том, что колдун действительно превратил женщину в лошадь, Иоанн же смягчил это утверждение, сделав акцент на том, что женщина стала казаться окружающим лошадью… СМ ЛАВСАИК с.38.
218
Интересно, что этот эпизод отсутствует в греческом тексте Жития св. Киприана, написанном Симеоном Метафрастом (см. Симеон Метафраст. Житие и мученичество святых Киприана и Юстины // Памятники литературы византийской литературыIX-XIV веков. М., 1969). Вопрос о том, откуда, когда и как он попал в русские жития — остается открытым.
Напротив — блаж. Августин говорил: «Не только душу, но и тело демоны никоим образом не могут своим искусством или властью превратить в действительные члены или формы животных» (О граде Божием 18,18).
Поэтому не более чем частным мнением приходиться признать суждение прп. Макария Оптинского, который свое согласие с существованием порчи обосновывал ссылкой именно на эти житийные рассказы [219] . Можно говорит о внушении, о гипнозе, о контроле над умами людей, приблизившихся и доверившихся колдуну (так, что им будет казаться, будто он и в самом деле стал птицей). Но нельзя предположить, что он и в самом деле сумел это сделать…
219
Душеполезные поучения преподобного Макария Оптинского. — Оптина пустынь, 1997, сс. 249-250.
Сегодня некоторые православные писатели (правда, не могу сказать, что по делу) упоминают библейский стих о том, что «создал Бог зверей земных по роду их» (Быт. 1, 25), как аргумент для полемики с теорией эволюции и развития животных видов. Но если в этом стихе видеть отрицание того, что из одного животного может появиться другое — то не тем ли резче этот стих отвергает возможность «перевоплощения» человека в лошадь или птицу? Так что у меня вопрос к духовным академиям и к Синодальной богословской комиссии: обязан ли православный христианин, почитающий жития святых как одно из свидетельств церковного предания, верить во все, что в них написано — в том числе и в оборотней? Если обязан, — то не дополнить ли Символ веры соответствующей формулировкой? «Верую в оборотней, в сглазы, в суккубов и инкубов…»
Очень многое в нашу церковную жизнь приходит минуя цензуру богословского разума. Приходит, обживается. И спустя несколько поколений уже начинает казаться частью Предания (скажем, убеждение в том, что нельзя есть арбуз в день усекновения главы Иоанна Предтечи, или уверенность в том, что страшный грех — передавать свечку через левое плечо). Здоровое чувство церковного консерватизма требует найти духовный смысл и оправдание любой подробности церковного быта. И уже не от своего опыта, а под давлением некоего «авторитета» человек говорит: «Да, пожалуй, раз это встречается в церковных рассказах, то в этом есть смысл…» Именно такая интонация все же мелькает у двух оптинских подвижников, когда они касаются темы народной веры в «порчу». Они ссылаются на то, что им представляется частью подлинного церковного предания. Так, прп. Амвросий Оптинский пишет: «От очес призора, от ревности и зависти и от невидимых духов молится священник избавить родительницу и новорожденного. Значит, сомневаться в дурном глазе нельзя» [220] . А прп. Макарий Оптинский свое согласие с существованием порчи обосновывает ссылкой на три житийных рассказа [221] .
220
Собрание писем оптинского старца иеросхимонаха Амвросия к монашествующим. — Сергиев Посад, 1909, вып. 2, с. 127.
221
Душеполезные поучения преподобного Макария Оптинского. — Оптина пустынь, 1997, сс. 249-250.