Христианин в языческом мире, или О наплевательском отношении к порче
Шрифт:
Официальное и церковное отношение к этим повериям было двояким. Безусловно, чародейство считалось грехом. Но признавалась ли действенность этих чар?
В Европе «Народная вера в ведьм и в их способность околдовывать людей вплоть до 12-13 веков считалась „ложным суеверием„. Составители пособия для исповеди — пенитенциалиев или «покаянных книг«, распространившихся в Европе с 7 века, рассматривали подобные суеверия своих прихожан как «губительную заразу« и неоспоримое свидетельство утраты «истинной веры«, а замеченным в ней полагалась двухлетняя епитимья… Католическая Церковь никогда не была замечена в склонности к телесным наказаниям или казни за колдовство. Даже за вредоносное (смертоносное) колдовство полагалось самое большее 7 лет покаяния на хлебе и воде. Собственно, осуждались не столько возможные последствия колдовских действий, успех которых в глазах Церкви был сомнительным, сколько сама вера в их эффективность, означавшая все то же идолопоклонство. Иное дело — реакция светских властей. [В их глазах] колдун подлежал наказанию не за отступление от истинной веры, а за причиненный ущерб… Повторю еще раз: до 9 века светское законодательство упорно делало акцент не на самом факте колдовства, а на степени вреда, наносимого колдуном… Отношение официальной Церкви к народной вере в силу взгляда в раннем Средневековье остается не совсем ясным, так как из Евангелия непонятно, верил ли в нее сам Христос, и теологи этот аспект народных представлений никак не комментируют. Но в народе вера в «дурной глаз« сохранялась на протяжении всего средневековья, что явствует из перечня вопросов, которые приходской священник должен задавать прихожанам на исповеди. «Покаянные книги« ничего не говорят нам о болезнях и несчастьях, происходящих от «сглаза«, зато осуждают веру «некоторых женщин« в возможность“ взглядом или оговором околдовывать и изводить соседских
136
Арнаутова Ю. А. Колдуны и святые. Антропология болезни в Средние века. Спб., 2004, сс. 51-52 и 84.
На Руси с одной стороны, в крестоцеловальных записях на верность царю Борису Годунову содержалось обещание «государю, царице и их детям зелья лихаго и коренья не давати и не испортити, да и людей своих с ведовством да со всяким лихим зельем и с кореньем не посылати и их, государей, на следу всяким ведовским мечтанием не испортити, ни ведовством по ветру никакого лиха не посылати и следу не выимати» [137] . Воеводу князя Михаила Воротынского обвиняли в связи с ведьмами. Когда связанного князя привели к Ивану Грозному, царь спросил его: «Се на тя свидетельствует слуга твой, иже мя еси хотел очаровать и добывал еси на меня баб шепчущих». — «Не научихся, царь, — отвечал знаменитый воин, — и не навыкох от прародителей своих чаровать и в бесовство верить, но Бога единого хвалити» [138] .
137
Цит. по: Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. — М., 1995, т. 3, с. 304-305.
138
Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. — М., 1995, т. 3, с. 304.
С другой стороны, церковные кары для чародеев были слишком мягки. За те грехи, за которые в Европе в те века сжигали, на Руси лишь налагали епитимьи. По наблюдению историка, «к великой чести нашего духовенства надо сказать, что у него колдуны отделывались куда дешевле, чем у западного. В том самом XVI веке, когда в Европе пылали костры, на которых горели живьем сотни ведьм, наши пастыри заставляли своих грешников только бить покаянные поклоны… Для наших патриархов, митрополитов и прочих представителей высшего духовенства ведун, ведьма были люди заблуждающиеся, суеверы, которых надлежало вразумить и склонить к покаянию, а для западноевропейского папы, прелата, епископа они были прямо адовым исчадием, которое подлежало истреблению» [139] . Обращает на себя внимание мягкость этих епитимий. Так, в патриаршей грамоте на основание Львовского братства 1586 г. предписывается за чародейство «епитимья 40 дней поклонов по 100 на день» [140] . Если бы издатель этой грамоты полагал, что колдовство действенно и может по-настоящему навредить человеку и даже погубить его жизнь и здоровье, или, что еще хуже, привести ко вселению беса в ни в чем не повинного человека — то епитимья должна была бы быть значительно строже и «как минимум» приравниваться к епитимье за убийство (пусть даже и с картонным ножом) [141] .
139
Орлов М. Н. История сношений человека с дьяволом // Амфитеатров А. В. Дьявол. Орлов М. Н. История сношений человека с дьяволом. — М., 1992, сс. 656-657. Примеры подобных епитимий см. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. — М., 1995, т. 3, сс. 295-296.
140
Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. — М., 1995, т. 3, с. 296.
141
По правилу митрополита ИоаннаII (1080-1088) занимающихся чародейством надлежит сначала отвращать от злых дел словами и наставлениями; если же пребудут неизменными, то в отвращение зла наказать их с большей строгостью, но не убивать и не уродовать их тел, так как этого не допускает церковное учение… А в приговорной грамоте Троице-Сергиева монастыря (в 1555 г.) предписывалось изгонять из сел «волхвей и баб ворожей»; причем их можно было побить и ограбить. «Здесь рекомендуется домашняя мера против волхвов: выгнать вон, и делу конец» (Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т.1. Харьков, 1916, с. 229 и 232). «Весьма замечательно, что наши памятники епитимийного содержания совершенно не содержат указаний на колдовство в западно-европейском смысле: нет указаний на формальную связь человека с дьяволом, на контракты с ним» (Там же, с. 234).
В Синодальную эпоху церковное и государственное отношение к верованиям в «порчу» становится более определенным. «Регулярное» государство не может позволить себе изводить своих же граждан по столь непроверяемым обвинениям, как обвинения в колдовстве.
Кликуши заявляли, что их околдовали, «испортили», причем называли конкретные имена виновников своих бед, тем самым навлекая на своих недругов церковно-государственные репрессии. Государство и Церковь превращались в слепые инструменты в руках кликуш. Петр Первый не любил, когда его использовали. Поэтому с кликушами стали обращаться по принципу «доносчику — первый кнут». При появлении кликуши дело заводилось. Но допрос начинался не с оговоренного лица, а с самой кликуши. «И число дел о порче сразу уменьшилось» [142] .
142
Левенстим. Суеверие в его отношении к уголовному праву. // Журнал Министерства Юстиции. 1897, № 2, с. 99.
Духовный Регламент обязывает епископов: «Спросит же епископ священства и прочих человек: „Не делаются ли где суеверия? Не обретаются ли кликуши?“» [143]
Со ссылкой на Регламент Императрица Анна Иоанновна дала соответствующий указ Синоду: «Сего ноября 15 дня (1737 г.) в полученном Ея Императорскаго Величества за подписанием собственныя ея Императорскаго величества руки Святейшему Синоду в указе, сего же ноября 14 дня состоявшемся, объявлено: может-де памятно быть не токмо суду, но и прочим духовным и мирскаго чина подданным Ея Императорскаго Величества тщательным к твердому содержанию веры и закона Божия и догматом церковным людям, какия в прошедших летах явились в Российской Империи от некоторых незнающих совершенно закона и правил и истиннаго ко спасению души пути самовымышленныя к поколебанию и сумлительствам простого народа разные суеверия, между которыми находились инде кликуши; но все такие бездельные суеверцы тогда же, по взятии их к следствию, в тех противных закону и совести продерзостях признались и за то жестоко наказаны, и впредь того во всей Ея Императорскаго Величества Империи не токмо указами предецессоров Ея И. В. прилежно предостерегать и таких суеверцев, где б иногда кто явился, хватать и наказывать повелено… и каждому Архиерею в своей епархии тщательно наблюдать и смотреть о кликушах, чтоб оных до суеверных шалостей не допускать; и для лучшаго того смотрения указано епископам по всем городам учредить из духовнаго чина нарочных благочинных, которые б, сколь скоро где что в народе к суеверию подлежащее появилось, тотчас объявляли о том им» [144] .
143
Духовный Регламент, тщанием и повелением Всепресветлейшего, Державнейшего Государя Петра Первого, Императора и Самодержца Всероссийского по
144
Полное собрание законов Российской империи, т.10, 7450. Цит. по: Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. — Новгород, 1900, с.46.
Сенатский Указ 1770 года «рассказывает, что в Яренском уезде несколько беспутных девок, притворяясь испорченными, выкликали на восемь мужчин и женщин Печорской и Устненской волостей, называя мужчин батюшками, а женщин матушками. Соседи, услыша о том, собрались и приступили к обвиненным в порче девушек с угрозами, чтобы признались добровольно, потом пришли сотские, стали сечь их а мучить. И сии, совсем невинные, не стерпя побои, а притом опасаясь не только горшего себе жребия, но и самой пытки в городе, которою им угрожали, объявили себя чародеями. Несмотря на признание, они все-таки представлены были в город и там под плетьми были допрашиваемы, и, убоясь от разноречия конечной себе гибели, прежние свои признания подтвердили. Дело об них сначала производилось в яренской воеводской канцелярии, а потом перешло в великоустюжскую духовную консисторию, и оба эти судилища обвинили судимых крестьян «в чародействе и посредством оного в порче людей». Дело дошло до сената. «С сожалением выслушав» это дело, сенат нашел: 1) что подсудимые были подвергнуты напрасному истязанию, ибо их признание в чародействе было вынуждено плетьми и страхом; 2) невежество судей, которые поверили чудовищному народному преданию, якобы порча людей производится посредством пущаемых на ветер, даваемых якобы от диавола червяков, и что оные на ветер пущаемые червяки входят в тело тех, которые из двора выходили, не помолясь богу и не проговорив Иисусовой молитвы; 3) дьявольские червяки, присланные за казенною печатью (!), оказались обыкно-венными мухами, которых одна из подсудимых наловила и высушила, чтобы удовлетворить судей, а себя избавить от истязания. Поэтому сенат определил: обвиненных отпустить, воеводу отрешить, сотских и десятских наказать батожьем, а кликуш высечь плетьми» [145] .
145
Полное собрание законов, № 13497. Цит. по: Прыжов И. Г. История нищенства, казачества и кликушества на Руси. М., 1997, сс. 84-85.
В 1785 году Вениамин, епископ архангельский и холмогорский, доносил в архангельское наместническое правление, что, во исполнение указа 1737 года, священниками из Пинегского округа доставлена ведомость о кликушах, которых оказалось 19 человек, и под их именами подписано, что именно и как они «кличут»: «Оные именованные женщины кричат необычно во время хождения со крестом, и со святыми водами, а наипаче во время хождения, и в прочия времена, когда оные кликуши начнут мучить, иногда иные бывают без памяти, и ударяют сами себя, и за волосы терзают, и сквернословятся всячески». Этот рапорт священников доставлен был синоду с уведомлением, — что и в других приходах в том же Пинегском и Мезенском округах имеются кликуши. Синод на это донесение отвечал, «что как по высочайшему о губерниях 1775 года ноября 7-го дня учреждению, 399 статьи, таковые дела относятся к рассмотрению совестного суда, то на основании сего и сообщить из консистории в архангельское наместническое правление о поступлении с ними по законам». Но, передавая это дело к наместнику, Вениамин прибавлял, что он много рассуждал о кликушах, и оказалось, что «сие кликушество есть икота, тако ж и стрелы есть не колдовство, но натуральная болезнь, и происходит не от воды ли, в самом деле нечистой, и производящей в человеке черви? И потому не подлежит ли сим людям, икотою и стрелами страдающим, изобрев истинную причину, подать прежде средств к избежанию и излечению тех болезней, нежели издать их, как преступников» [146] .
146
Цит. по: Прыжов И. Г. История нищенства, казачества и кликушества на Руси. М., 1997, с. 85.
13 мая 1773 г. последовал указ Синода о воспрещении духовенству петь молебны и читать слово Божие над кликушами и прочими порчеными людьми, о которых «не иное должно иметь разсуждение, как о прямом притворстве и обмане и суеверии» [147] . И даже анти-заговорная «молитва св. Киприана» рассматривалась как улика и изымалась при обысках [148] .
Ст. 937 «Уложения о наказаниях Российской Империи» гласила: «Так называемые кликуши, которые делают на кого-либо наветы, утверждая, что он причинил им зло будто бы посредством чародейства, подвергаются за сей злостный обман: заключению в тюрьме на время от 4-х до 8-ми месяцев» [149] . Эта норма закона не была вполне бездейственной. Так, в 1861 г. Екатеринославская уголовная палата признала священника Донцова виновным в распространении суеверных представлений о порче и кликушестве [150] .
147
Цит. по: Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. — Новгород, 1900, с. 48.
148
См. Лавров А. С. Колдовство и религия в России 1700-1740 гг. М., 2000, с. 129.
149
Цит. по: Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. — Новгород, 1900, с. 110.
150
См.: Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. — Новгород, 1900, с.48.
Вообще гражданскому суду подлежали «в колтунах, босые и в рубашках ходящие» [151] . Последний случай применения 937-й статьи относится к 1874 году, когда Устюжский окружной суд за попытку оклеветать крестьянку Степаниду Харламову приговорил шестерых кликуш к небольшим срокам тюремного заключения, а «испорченного» крестьянина — к пятидесяти ударам розог [152] .
Впрочем «порченый» мужик — это редкость. В ту пору уже отмечали, что кликушество имеет достаточно определенную социологическую прописку: практически не было кликушества на Украине, не встречалось оно у мальчиков и крайне редко у мужчин, и не прилучалось оно у лиц из образованных сословий… [153]
151
свят. Филарет, митроп. Московский. Мнения, отзывы и письма. М., 1998, с. 205.
152
Дело о кликушах. Заседание уголовного департамента Санкт-Петербургской судебной палаты, 2-го мая // Церковно-общественный вестник. 1874, 12 мая. сс. 5-6 и 15 мая, сс. 6-7. В Петербурге Устюжский приговор был отменен, ибо было сочтено, что кликушество — это нервная болезнь.
153
См: Прыжов И. Г. История нищенства, казачества и кликушества на Руси. М., 1997, сс. 90-91.
Впрочем, не только в народе продолжали рассказывать о порчах. Было бы странно, если бы взаимодействие между церковным учительством и народом шло только в одну сторону. Духовенство тоже не могло не испытывать воздействия народа (тем более, что по уровню богословского образования оно зачастую от него почти не отличалось). Так что было бы странно, если бы общенародные убеждения и суеверия вовсе не просачивались в приходской быт и никак не затрагивали рядовое духовенство (да и не только рядовое: в начале IV века Эльвирский собор своим 34-м правилом запретил зажигать днем свечи на кладбище — «чтобы не беспокоить души святых») [154] .
154
Crouzel H. Origen. Sibiu 1999, p. 79. К сожалению, «Процент глубокоученых и высокоталантливых пастырей был сравнительно невелик даже и вIV веке. Некоторые пастыри того времени в странном самообольщении ничего не хотели слышать ни о каких требованиях касательно умственного развития, как скоро им сообщена благодатная сила в рукоположении, которая, по их разумению, должна была заменить естественную развитость ума, но, конечно, не заменяла» (Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до Х века. Спб., 1997, с. 261).