Христианство и атеизм. Дискуссия в письмах
Шрифт:
Так стоит для меня вопрос о Боге. Не знаю, ясно ли я его изложил, но, поскольку Вы в конце своих писем возвращаетесь снова и снова к этому вопросу, повторяю — я не «знаю, что Бога нет». Я, как Лаплас, пока не нуждаюсь в этой гипотезе. Я не «запрещаю» её, но требую от выдвигающих её серьезных оснований. Пока их нет для меня. Практика же — личный опыт и историческая ретроспектива настораживают.
Если говорить честно, то если и есть «вариант» христианства, мне духовно наиболее близкий (если бы пришлось выбирать), то это — Ваш, изложенный Вами. Но — Вы правы — Ваши же братья православные Вас не понимают. Тут я со всех сторон слышу одно — что Вам надо покаяться.
А Ваш реферат я оценил — может быть, я, старый ругатель, просто хвалить не умею… Это великолепно — видимо, впервые христианин делает такой прямой шаг к, я бы сказал, «моральному экуменизму», не держа за пазухой камня фатальной загробной погибели для нас, неверующих. Это важный шаг. Без него трудно достигнуть того, о чём писал Толстой — «объединиться
В разнообразии — многоцветье мира.
И напоследок — маленькое замечание. Я бесконечно благодарен Вам за высокую оценку моей скромной персоны, но она преувеличена бесконечно. Я бы очень не хотел, чтобы самый факт приключившегося со мною ставил меня на неподобающий пьедестал. К сожалению, такие тенденции наблюдаются и не только у Вас, и не только по отношению ко мне. Попасть сюда и быть здесь — это ещё не подвиг. Это страдательное, а не действительное достоинство. Мученик — комплимент весьма сомнительный, а я ни в коей мере не мученик. Вашу высокую оценку ещё надо заслужить делом. Я постараюсь. А пока мне не по себе от не заслуженных ещё похвал.
Всё будет хорошо, милый Сергей Алексеевич!.. Ваши письма много для меня здесь значат. Пишите и простите за то, что следующее письмо будет не скоро.
13.9.74
P. S. А всё-таки любопытный у нас получается диалог! Интересно, как он выглядит для человека «со стороны»? Хотелось бы знать объективное мнение…
* Зря Вы всё-таки против слова «сущность» («Бог не — сущность»). Употребите любое другое слово. Ведь пишете же Вы сами, что Бог — «величайшее из слов». Величайшее, но всё-таки слово. Так и сущность. Раз мы с Вами рассуждали о Боге, значит Он всё же есть Нечто — идея, понятие, — подберите сами термин для обозначения того, о чём можно рассуждать.
(Лагерь 19, пос. Лесной, Мордовия. Письмо З. свящ. С. А. Желудкову и ответ на него к этому времени ещё не были получены К. А. Любарским в копии, поэтому в настоящем письме и не содержится отклика на них.)
К. А. Любарский
Письмо С. А. Желудкову (от 29.09.1974)
Из письма жене:
Пока всё это я писал, пришло письмо от Сергея Алексеевича. А я письмо-то ему уже послал, и добавить не сумею… [12] Речь идёт о вопросе — «В чём Смысл и Надежда человеческого существования?». Я обсуждал этот вопрос в письме к нему, которое ты уже, верно, читала. И высказывался в том смысле, что человек — это орган самопознания Природы и в этом его гордость и достоинство. Сергей Алексеевич и его друг Б., с которым он обсуждал моё письмо, считают, что этот ответ страшно не соответствует по уровню заданному вопросу и «сводит личность с её абсолютными запросами на роль всего только научного сотрудника в институте». Я огорчён таким, прошу меня простить, плоским пониманием моего ответа. Ещё ранее, в предыдущих письмах, Сергей Алексеевич огорчался тем, что в «моём» Мире человечество без загробного воздаяния превращается лишь в сумму нулей, бесконечный ряд смертей, а награда каждому — «лопух на могиле». И опять — огорчительно упрощённое представление. В чём же смысл? Действительно ли в «моём» (кавычки понятны, это не я всё придумал) Мире человеку — наградой лопух? Я позволю себе частично повторить (иначе будет неясно, о чём речь) [13] , частично дополнить некоторые мотивы из второго, только что отосланного письма к Сергею Алексеевичу.
12
Примечание 1977 г.: лимит писем в лагере — 2 в месяц, в тюрьме — 1, а на строгом режиме в тюрьме — 1 в 2 месяца. Поэтому не всегда можно ответить своему корреспонденту непосредственно. Приходится отвечать всем через главного корреспондента — жену. Она уж читает твоё письмо всем заинтересованным лицам.
13
Примечание 1977 г.: Следующие несколько абзацев частично повторяют некоторые мысли из предыдущего письма — это опять-таки особенности лагерной переписки. Отвечая о. Сергию через жену, приходится для неё повторять уже сказанное, дабы вопрос был ясен и ей. Ведь нет уверенности, что предыдущее письмо о. Сергию дошло и она с ним успела ознакомиться.
Начнём с того, что Человечество вовсе не арифметическая сумма особей Homo sapiens. Ею не является даже стадо слонов, а уж Человечество — тем более. Человечество — это живущие физически люди плюс, непременно плюс, всё, созданное предыдущими Поколениями. И не только, и не столько материальные ценности, но — океан информации, океан духовных ценностей. Это великолепнейший мир поэзии и науки, философии и религии (и их тоже!), изобразительных искусств и музыки, истории, этики и т. п. и т. д. Если хотите, это всё вполне материально, но я не буду уж говорить об этом. Знакомые с вопросом знают и так о тесной связи между информацией и энтропией системы и ясно осознают, что коллективное накопление информации (в широком смысле) резко снижает энтропию системы. Для людей, мыслящих в иной плоскости, это будет всё равно трудно воспринять и есть опасность понимания термина «информация» в виде длинного ряда логарифмических таблиц.
Поэтому ограничусь образным представлением Человечества живых в безбрежном Океане Идей — наследия предков. Чем бы были мы, если бы не это наследие, если бы каждый раз пришлось начинать с каменного топора? Без этого Океана мы — арифметическая сумма нулей, а с ним — Человечество. Я написал это и только сейчас сообразил, сколь всё это близко к идеям Вернадского и Тейяра о Ноосфере. Впрочем, лучше без имён. Упомянешь в качестве союзника Тейяра и поневоле вызовешь в памяти оппонента и другие его идеи, отнюдь не импонирующие тебе.
Ну, а что же творцы этого океана? Умерли ли они? Что их награда? Можем ли мы сказать, что умер Данте? Шекспир? Эйнштейн? Разве им наградой — лопух на могиле? Пушкин был куда прозорливее, говоря:
Нет, весь я не умру. Душа в заветной лире Мой прах переживёт и тленья убежит!Здесь речь не о загробном блаженстве. «Душа в заветной лире!» Я лично не знаю о загробном воздаянии, но я вижу не чужими, — своими телесными очами ежедневное, ежеминутное воздаяние Пушкину и Монэ, Ньютону и Аристотелю… Лопух на могиле! Счастлив был бы я получить подобный лопух! При чём тут научный сотрудник в институте?! Сегодня я — сотрудник. Завтра — я частица этого безбрежного Океана Человечества. И от меня зависит, какой вклад в него я внесу. Да, Данте и Шекспир не видят своего нынешнего воздаяния. Я — своего скромного — тоже не вижу. Но я увижу воздаяние других людей, и обладая чувством истории могу представить себе и своё воздаяние. Сообразую же свои поступки с этим грядущим воздаянием! И если я уверен, что действую созидательно, соучаствую в творении Океана, Ноосферы, Человечества (только для посвящённых: понижаю энтропию), то я имею основание сказать — я счастлив. Я — демиург. Содемиург, если позволен такой неологизм. И мне говорят — Б. устами Сергея Алексеевича — что это унижение человечества!!
Творить Мир (не прекрасный Мир будущего, а прекрасный Мир настоящего — он уже создан, этот Мир, и он прекрасен) — Мир для себя и для Человечества — это, видите ли, унижение. А вкушать личное загробное блаженство — это не унижение? Нет, простите меня, кто-то тут кого-то не понимает. Возможно, обе стороны. Но утверждать, что в таком Мире Человек без Бога — недостаточно Человек, что мораль без Бога — аморальна, это голословно. Это не убедительно. Это — от заданности. Сергей Алексеевич утверждает, что ответ, который даёт он, ответ религиозный — в отличие от моего находится на уровне вопроса. Не спорю, но при одном непременном условии — что это действительно ответ, а не попытка выдать желаемое за действительное. А это-то и есть центральный пункт разногласий. Боюсь, что в этом ответе — много от детского убеждения (из детства человечества) в том, что собственное слово имеет магическую силу, в том, что многократно повторенное «я хороший», — сделает тебя действительно хорошим, в том, что можно закрыть глаза и всё страшное исчезнет, как дурной сон. И здесь — об этом мне как-то уже приходилось говорить! — детский страх признания реальности (вот та тропка, которая приводит в религию преимущественно слабых людей — преимущественно, хотя, конечно, не всегда). Строится вымышленный мир вместо страшного реального — ну, а если придется убедиться, что он вымышлен, тогда что? Гуманно ли уверять больного, что он не болен, не лучше ли лечить его? Гуманно ли вместо низких истин подсовывать возвышающий обман? Да, мой ответ «низок», а ответ Сергея Алексеевича возвышающ. Но мой ответ истинен — в том смысле, что мы видим, что всё обещанное в нём сбывается. Ответ Сергея Алексеевича — может быть истинен в том же смысле, но может быть и обманен.
И, кстати, может ли быть истина низкой? Не лучше ли признать реальность и посмотреть — действительно ли она страшна? Стоит ли от неё уходить в мир возвышенного, но возможно и обманного? И тогда окажется, что реальность не страшна, а прекрасна!
Кстати, чем объяснить, что для большей части верующих (точнее для всех — здесь в лагере) весь нынешний мир проникнут трагизмом. Все они живут в ожидании близких потрясений, катастроф, притом не локального, а эсхатологического плана? Для них этот мир — не их личный мир, а Мир в целом — близок к своему (земному) концу. Удивительно парализующий взгляд на вещи, в основе которого лежат внешне грандиозные, а по сути весьма мелкие причины. Если разобраться, то окажется, что всего лишь