Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия
Шрифт:
Это жертвоприношение, считал он, должно возбудить в людях жажду уразумения…
– Ты так думаешь? – спрашивает Лена.
– Он так думал, – говорю я, – он об этом как-то мне рассказал…
– Он считал себя жертвой?
Иисус только молча наблюдал за происходящим. А усердствовали в большей степени все эти… недомерки и планарии… и, конечно, цезари, ленины, наполеоны… Старались Валерочка с Ушковым… Они, наконец, спелись…
Наталья только смотрела…
– Ты мне так и не ответила, – говорю я потом.
– Что? – спрашивает Лена.
– Как пахнет альфа Центавра?
– Как?.. Ясное дело – сиренью. Верно?..
Запахи живой Тины… Эх-ма!.. Никому не дано знать, как пахнет космический бисер. Я – знаю!..
– Ага, – говорю я, закрыв глаза, – полынью… Макс, расскажи им.
– Уав!..
Глава 8
Иисус хорошенько поднаторел в этом деле: он знает, что такое распятие от корки до корки! Он, так сказать, на собственной шкуре испытал все прелести этой гнусной процедуры. Я не думаю, что он и Жору хотел подвергнуть этому унизительному испытанию.
– Величественному! – восклицает Лена с искренним благоговением, – величественному! Почему унизительному?
– Ты права, – признаюсь я, – конечно величественному! Если уж речь идёт о судьбе цивилизации!
– Это была месть? – спрашивает Лена.
Месть? Было бы ошибкой считать поведение Иисуса как проявление мстительности. Месть? Ну какая же это месть? Пришёл Иисус… Весь мир ждал его прихода! Ждёте – нате! Я пришёл! И коль скоро я весь перед вами, то и знайте теперь: «Не мир я принёс вам, но меч!». Он пришёл, чтоб творить свой Страшный Суд. Он обещал – он сделал. И начал он своё страшное дело с распятия Жоры. А с кого же еще, если не с того, кто возомнил себя творцом новой жизни? Ведь за что распяли Христа две тысячи лет назад? Вот и Жора попался…
– …так это событие начиналось, Жору распяли, и вскоре всё побережье было усыпано любопытствующими, и вскоре весь остров и все потом острова наши, и весть эта кочевала из уст в уста из дома в дом, затем по улицам и площадям из города в город, по странам и континентам, не зная границ…
– Что, что случилось?
– Жору распяли…
Никто уже не спрашивал, кто такой Жора, ни как это вдруг его распяли, ни за что, собственно, все радовались, радовались, смеясь и исторгая восторги и вопли и даже вопли и оры, пели песни и читали стихи, орали хоралы и пили, и конечно, пили взахлёб, пили, пили…
На радостях-то! Никто не мог отказать себе в удовольствии выпить на халяву, что называется, – шару… Ведь вина и коньяки лились реками…
– Пир во время чумы?
– Никакой чумы не было и в помине, только пир, пир, по всему миру, всевселенский пир на весь мир… Риодежанейровские карнавалы в сравнении с нашим – просто смех…
Пушкин читал свои «Нет правды на земле», Моцарт творил свои реквиемы, а Шекспир сонеты… Кто во что горазд… Гомер рифмовал свою «Одиссею» с шёпотом прибоя, а Леонардо вдруг стал переписывать свою «Тайную вечерю», где вместо Христа вывел Жору, а рядом с ним Нефертити! С ума сдуреть!
Наталья молчала…
Микеланджело снова прилип к алтарной стене Сикстинской капеллы, чтобы переписать свой «Страшный суд» с учётом всех катаклизмов нашего времени (кризис, глобальное потепление, вулканы, цунами…) и за одну ночь блестяще выписал новые образы, поражающие трагической силой воображения гения. Ну и Мунк, и Эдвард Мунк со своим «Криком» ещё раз немо проорали миру – «Стоп, ума-а-а-а-а-а-а-лишённые!». Предупреждая олухов цивилизации о достижении «punctum no return»: приехали, друзья мои!..
Шостакович дописал свою симфонию гнева…
– Дописал? Седьмую?
– Да, свежими красками… С извержениями вулканов и низвержением божков… С роковыми рОковыми оттенками…
…и рок, рок… И, конечно, рок. Рок всего человечества вдруг грохнул роком: тра-та-та… бах, бац… Ыыыы!.. Бу-бух…
Суетливые папарацци окружили Жору плотным кольцом, от фотовспышек слепли глаза, протиснуться не было никаких сил, в небе появились вертолёты с троссами, на которых висели корреспонденты с камерами наперевес…
Даже Юля, ага, даже наша Юлия тоже… Представляешь… Виснем вися… Как перезрелая… Как заря запоздалая… Озаряя весь этот…
Несколько раз эти вертолёты сталкивались и валились с неба как спелые груши: бац!.. Прямо в толпу… Крики, ор, глаза в ужасе выпадали из орбит… Люди гибли сотнями, тысячами…
Рок!..
– Но что же Иисус?
– Рёк свои проповеди под тальянку, танцуя вокруг костра.
– Какого костра?
– Жориного… Все бросили ему по горящей спичке… Представляя его то Жанной дАрк, то Джордано Бруно, то какой-то ведьмой…
Это был истинный молот ведьм…
– Ладно, едем! – говорит Лена.
– Понимаешь, – говорю я, – Жорино распятие стало спусковым крючком для развития событий такого масштаба, каких свет ещё не видел. Сработал эффект домино. Как только качнулась и завалилась первая клавиша…
– Какая клавиша?
– Ну эта самая доминина… В её роли выступил какой-то африканец, молодой парень, ну ты помнишь эту историю…
– С африканцем?
– Да. Всё началось с Иисуса. Как только он оперился, тот же час заявил: «… я буду судить!..». «Да кто ты такой, чтобы судить?!» – возмущался Жора. Вот и допрыгался.
– Иисус, что ли?
– Жора! Твой Жора… Вместе с тем африканцем. Как только африканец прознал… Ну ты помнишь эту первую волну возмущений… Полетели головы… Эти американцы, конечно, вбросили спичку…
– Ну ты и нагородил! – возмущается Лена.
– Иисус сам рассказал, рассказывала Юля, – продолжаю я, – что полилось через край… Люди вышли на улицы и пошло-поехало, сперва в Африке, затем в Европе и в той же Америке… забурлила Россия, даже Индия и Китай… Волна за волной… Турки… Кровь лилась ручьями… Реки крови… Да что кровь – лились головы… Стелились по земле… Катились кубарем… Как большие кокосовые орехи, а лысые – как арбузы…