Хромой. Империя рабства
Шрифт:
На третье утро лафоты стали седлать лошадей.
– Нам ехат далеко. Ехат три на два лошад плохо, – подошел ко мне Лоикун. – Ты жит, мы ехат.
М-да. Так меня еще никто не кидал. Понятно, что я обуза… Не скажу, что был рад такому повороту событий, но и особо не расстроился. Хотя нет, расстроился, но скорее из-за того, что передвигаться мне теперь придется пешком. Все-таки транспортное средство – это вещь. Речей на прощанье мы не говорили. Просто пожали друг другу руки. Когда они уже сидели в седлах, Оссурин, отстегнув с пояса кинжал в ножнах, кинул его мне. Я поймал и кивнул в благодарность. Они тронули своих животных, которые не спеша стали углубляться в лес.
Это пришло не сразу. Лафотов не было уже примерно час, и вдруг я понял: я – один! Именно осознание этого факта
– Я свободе-э-э-эн!
После эйфории быстро пришла мысль, что не стоило так уж громко выплескивать свои эмоции. Я не спеша, но тем не менее быстро собрал свой нехитрый скарб в виде кинжала и неудобного для переноски орудия ловли рыбы и отправился в путь, взяв несколько правее от направления, куда уехали лафоты. По дороге начал обдумывать свое положение, но через пару минут мысли снова вернулись к прекрасному ощущению независимости, и я, напевая про себя кипеловскую «Я свободен», глазея на нежную листву леса, просто шел…
Около полудня я вышел к полосе двухметрового кустарника, напоминавшего боярышник. Во всяком случае, иглы на ветках были точно как у земного растения. Ни справа, ни слева обходных путей не было видно, ну и я не стал заморачиваться и просто шагнул вперед. После того как я продрался сквозь довольно-таки колючие кусты, лес неожиданно кончился и я чуть не вышел на дорогу. Применив метод дедукции и учитывая отсутствие в этом мире автомобилей и травы в колее, я сделал вывод, что это очень оживленная дорога. И не важно, что сейчас на ней никого нет. Постояв некоторое время под прикрытием зелени, я вернулся обратно. Найдя местечко в кустах, снял с головы вершу и присел. Как-то неудачно я отдалился от реки. Прямо скажем, не подумав. Как, кстати, и не задумался о приманке, тупо оставив все рыбьи внутренности на поляне. Ну да это ладно. Дорога – это разумные. А разумные – это рабство. Логика Винни Пуха подсказывала изменение маршрута.
Передохнув минуты три, я собрался уходить, когда со стороны дороги послышался равномерный глухой стук копыт. Я замер словно заяц, боясь не то что шевелиться, а дышать. Когда в редких и маленьких просветах что-то мелькнуло, я, встав на четвереньки, подполз ближе. Рассмотреть, кто ехал, я не успел, так как взгляд уперся в огромного серого пса, настороженно рассматривающего кусты, в которых я засел. Статуя! Иначе мое состояние не охарактеризовать. В голове промелькнули картинки рабства, потом еще раз, потом еще…
Пес, постояв секунд тридцать, побежал за хозяином. Пошевелился я, только когда звуки отъезжающей телеги заглохли совсем. Бежал с максимально возможной для хромого спринтера скоростью, отталкиваясь как можно дальше здоровой ногой. Мордушка, казавшаяся раньше неудобной для переноски, теперь с легкостью влезла под мышку.
Вернувшись к реке, я нашел самый, на мой взгляд, глухой угол, где почти упал на свое мягкое место. Воспоминания вновь переносили меня к дороге. При этом сердце начинало биться так, что в ушах отдавало. Решив, что больше в сторону людей ни ногой, я огляделся. Ивовые заросли, в которых я расположился, вполне совпадали с моим представлением о временном тайном убежище. По мере отступления страха начал просыпаться голод. Успокоившись, я взял плетеное орудие моего пропитания и пошел искать, где бы его установить. Вернувшись в свое убежище, прилег, и под аккомпанемент ворчащего на нерадивого хозяина желудка сон сморил меня почти сразу. Сказались усталость и нервное перенапряжение.
Утром меня ждали водные процедуры – мордушка умудрилась
К людям, как и другим разумным, меня ни капли не тянуло, опять же… на сырой рыбе, которую еще надо поймать, и корешках, без огня и под открытым небом… Спать, кстати, в начале лета на земле, вернее, ветках то еще удовольствие. Утром начинаешь ворочаться от прохлады и сворачиваться в клубок, вспоминая воспаление легких. К тому же, по рассказам рабов, в лесах этого мира водилось довольно опасное зверье. Уже не помню, кто из рабов рассказывал, что когда-то на территории Руизанской империи была масса враждующих между собой государств, в каждом из которых были маги. Так вот эти маги были основными создателями разнообразного оружия, в том числе и биологического. Отголоски тех давних войн встречались и сейчас в виде всяких не очень приятных зверей, нацеленных на уничтожение разумных. Помнится, мне рассказывали о волках, и о кошачьем семействе, и даже о грызунах, после укуса которых человек начинал заживо гнить. И в этой местности, собственно, бои не шли. Западнее были леса, где растения стреляли ядовитыми иглами или усыпляли своим ароматом.
Однако я отвлекся. Так вот, к людям меня не тянуло, но мысль о том, чтобы стибрить топор, скажем, или огниво (желательно не магическое, так как им я не умел пользоваться), ну а в идеале какой-нибудь завалящий лук, меня посещала. Правда… как посетила, так и ушла. По крайней мере, временно. Я не строил иллюзий и понимал, что в лесу одному выжить нереально. Нужна соль, нужны инструменты, да много чего нужно. Да и общение…
С такими грустными мыслями, но упоенный свободой, я провел два дня на берегу речушки, благо, что нашел применение своей рыболовной снасти, поставив ее на течение. Не скажу, что был сыт, но и с голоду не умер. Рыба осточертела-а-а. Заняться было нечем, и я попытался добыть огонь известными мне способами. Палочкой я чуть всю кожу от старания не содрал. Что только я с ней ни делал – и крутил, и тер о кинжал и о дерево. Нагрелась, конечно, но не загорелась. Эксперимент с выбиванием искры камнями затянулся часа на два. В основном ввиду отсутствия оных в округе. С большим трудом отыскал два голыша и временно достал камень из верши. Какая там искра! Я даже о кинжал попробовал.
Вечером второго дня, занимаясь от безделья практическим древолазаньем, то бишь покоряя вершину самой большой в моих владениях ивы, я заметил дымок костра в стороне дороги. Вряд ли это за мной, но все же не стоит забывать, что я не Робинзон Крузо и нахожусь не на необитаемом острове.
Человеческое любопытство – страшная вещь. До наступления ночи я затих, а вот когда мгла окутала лес…
Сначала было немного боязно – вдруг нарвусь на зверей, но постепенно страх отступил, зато пришло отчаяние – я, похоже, заблудился. Луна изредка выглядывала из-за туч, слегка разгоняя тьму, но легче мне от этого не становилось. Я уже начал понимать, что могу не найти дорогу обратно. Поплутав часа четыре, я, проходя мимо кажущегося зловещим в темноте дерева, зацепился за него. Кустарник тут же отомстил мне, впившись своим когтем в плечо. Боярышник! Сориентировавшись, я решил идти направо. Собственно, налево тоже можно, но почему-то казалось правильным направо.
Костер я увидел издалека. Передвигаясь очень осторожно, застывая у каждого дерева на две-три минуты, я стал приближаться. Только бы не было собак. Когда подошел довольно близко, минут пятнадцать разглядывал сидевшего у костра и клевавшего носом крепкого мужика в простой одежде. На противоположной стороне поляны, ближе к дороге стояли телега с бортами из жердин и крытый фургон. Три стреноженные лошади мерно жевали траву. Лохматых сторожей нигде видно не было. Свет костра не давал рассмотреть наверняка, но к гадалке не ходи – мужик не один, и остальные спят в фургоне. Памятуя о своем появлении в этом мире, когда я тоже вышел на костер, здороваться я не собирался. Стараясь ступать бесшумно, я стал обходить поляну, чтобы незаметно подобраться к телеге, на которой что-то темнело.