Хроника Аравии
Шрифт:
— Естественно. Если кого и заподозрят, так это дворцовую челядь, которой пожертвовать никогда не жалко — успокаивал собеседника бритоголовый и тот согласился.
Утром следующего дня, Антипатр получил приглашение от верховного стратега Пердикки прибыть во дворец для важного разговора. Хилиарх охотно принял его, усмотрев в нем скрытое желание Пердикки договориться до созыва воинского собрания.
— Не думал, что Пердикка так скоро и так явно покажет свою слабость передо мной. Но это совсем никак не означает, что можно успокоиться и проявить благодушие — наставительно молвил Никандру Антипатр.
— Можешь быть спокоен, господин. Я и мои молодцы глаз не спустим с Пердикки и его окружения.
— Нет, я хорошо знаю Пердикку. Он никогда не решиться поднять на меня руку в своем доме. Я опасаюсь тех неизвестных, которые могут напасть на меня по дороге к дому стратега, на его пороге или после того, как я его покину. Тех маленьких людей, о которых можно споткнуться, идя к главной цели своей жизни.
— Я понял тебя господин. Клянусь своей жизнью, ты не споткнешься о них — заверил хилиарха начальник стражи.
За час до прибытия дорогого гостя во дворце верховного стратега появился Нефтех. Он с важным видом стал проверять готовность к приему высокого гостя, замучив слуг своими придирками и уточнениями, относительно меню стола и размещения за ним хилиарха.
Доведя слуг до белого каления, египтянин перешел к Атосе и Антигоне, которые должны были встречать хилиарха на пороге дома. Первая участвовала в нем на правах жены стратега, вторая как придворная дама, должна была своим присутствием оттенять её высокое положение.
Делая вид, что восхищен статью и красотой персиянки одетой в парадное платье с широкими рукавами, Нефтех одобрительно сказал.
— Да, из рук такой женщины самому великому царю не стыдно будет принять чашу с вином — чем вызвал легкий румянец на щеках Атосы. — Хотя, очень может быть, что хилиарх не станет этого делать и предпочтет его простой воде.
— Как воде!? Мой муж специально к этому визиту приказал подать из дворцовых погребов самое лучшее, хиоское вино — воскликнула Атоса на правах хозяйки.
— Вполне возможно, что ради верховного стратега хилиарх изменит своей старой привычке, во время важных дел пить только простую воду. Все может быть и я посчитал своим долгом предупредить вас об этом, чтобы не вышло досадного недоразумения. Надеюсь, вы меня понимаете, госпожа — многозначительно молвил принцессе Нефтех и та, понятливо закивала головой. Воспитанная во дворце, она как никто другой знала, как досадные мелочи, могут испортить важную встречу.
— Моему мужу не будет стыдно за свою жену — с достоинством молвила Атоса, краем глаза косясь в сторону фиванки, у которой от слов Нефтеха закаменело сердце и душа.
Именно сегодня она собиралась отомстить погубителю своего родного города. Танцовщица уже извлекла из тайника смертельное зелье и ждала удобного момента бросить его в чашу с вином для хилиарха. Маленький темный кристалл размером с зернышко, уютно лежал под длинным ногтем среднего пальца рыжеволосой фурии, напоминания о своем присутствием легким покалыванием. Антигона рассчитала все свои действия до малейшего нюанса, и вдруг выяснилось, что её блистательный план может рухнуть из-за простого пустяка.
Вновь открывшиеся обстоятельства требовалось, осмыслить и найти решение возникшей проблемы. Для этого требовалось время, но стоявшие у ворот слуги известили о прибытии Антипатра, на встречу с которым, из внутренних покоев дворца, с нахмуренным лицом вышел Пердикка.
Солнце ещё только начало свой привычный путь с востока на запад, а верховному стратегу уже доложили очередную неприятную весть. Оказалось, что два дня назад, из Вавилона сбежал главный казначей македонского царя, Гарпал. Поверив слухам о смерти Александра, друг детства решил покинуть неспокойную столицу великого царства и при этом основательно почистил малую царскую казну. Пользуясь своим высоким положением, Гарпал беспрепятственно вывез из Вавилона огромное состояние в размере пяти тысяч талантов.
Нечто подобное с Гарпалом уже ранее происходило. Перед важным сражением с персидским царем Дарием, он сбежал из лагеря, прихватив при этом всю македонскую казну. Тогда, на радостях от одержанной победы царь великодушно простил старого друга и оставил на прежней должности. Теперь же все повторилось вновь, но только с большим ущербом для македонского царя и его царства.
Известие о бегстве Гарпала сильно встревожило Пердикку. Великого стратега огорчал не столько сам факт измены, сколько пропажа огромного количества денег. Именно на средства малой казны и рассчитывал Пердикка, надеясь при помощи звона золота, склонить на свою сторону остальных стратегов перед воинским собранием.
Это прекрасно понимал и Антипатр, что прибыл во дворец в сопровождении большой вооруженной свиты, в бодром расположении духа. Улыбка нет-нет, да и появлялась на его сдержанном лице, когда покинув повозку, он поднялся по дворцовым ступеням и вошел в парадную залу.
Прекрасное настроение хилиарха не могли испортить даже пышные церемонии приема гостей, введенные в обиход по приказу Александра и которые Антипатр органически не переваривал. Мужественно переносить все эти «варварские дикости», ему помогала мысль о том, что совсем скоро он сломает всю государственность Александра и вернет верховную власть воинскому собранию. А там дальше будет видно. Даже, если царь и жив, ему будет очень трудно отыграть все обратно.
При виде появившегося в зале дорогого гостя, Антигону бросало то в жар, то в холод. Рыжеволосой красавице невыносимо хотелось исполнить свою заветную мечту, но находясь в шаге от неё, она боялась оступиться. Зажатое под ногтем зерно смерти, яростно пульсировало под ногтем, а фиванка так и не приняла окончательное решение; бросать яд в чашу с вином или подождать.
Вот уже умолкли торжественные трубы, игравшие в честь хилиарха Антипатра. Вот он подошел к Атосе, и персиянка требовательно смотрит на Антигону, ожидая парадную чашу с вином, а фиванка так и не приняла решение. Лишь в самый последний момент, она убрала от края чаши свой ноготь и поднесла её к Атосе.