Хроника двойного контракта
Шрифт:
Схватив его за шиворот еще не снятого костюма, я рывком поднял тело с пола. Дверца металлического шкафа, в которую влетел Олежка, вогнулась внутрь. Зная, что этого все равно мало, я еще два раза ударил его по лицу. Куда-то в лоб и, кажется, опять в нос.
Теперь было либо достаточно, либо много.
Полузащитник «Форт-Норда» и по совместительству — сообщник наемного убийцы Олег Корсун лежал на полу раздевалки с открытым ртом и расплющенным носом.
Окинув взглядом стены комнаты, я подумал, что у уборщицы сегодня хорошего настроения не будет.
Ждать,
Чудо произошло. Он меня увидел.
— Привет, дружок. Это — я ему. А он:
— Сука…
Нехорошо… Смотав с руки бинт, я стал скручивать его в жгут. По бегающим глазам я понял — Олежка догадался, что с ним сейчас будут делать. Но бык на то и бык, чтобы идти только тогда, когда его палкой погонят.
Я подошел к нему и накинул удавку на шею. Честно говоря, мне хотелось довести этот процесс до конца, но задача была иной.
— Говори. — Я натянул бинт.
Олежка решил, что если он схватится за жгут руками, то будет спасен. Опровергая его теорию, я легко перевернул Олежку на живот и сел сверху. Теперь ему стало еще хуже.
— Я сейчас тебя еще раз спрошу, и, если не услышу вразумительной речи, придется тебя задушить. Имею на это полное право. Ты слышишь меня, бык?
— Агалаков…
— Что — Агалаков?
— Он выполнял «заказ»…
— Какой «заказ»? Я или депутат? — Депутат…
— А-я?
— Тебя никто не собирался убивать…
— То есть — мне приснилось, что в меня стреляют?
— Тебя он не должен был убить… Попугать…
— У него получилось. А кому это нужно?
— Не знаю…
Я натянул жгут. Подождав, отпустил.
— Не знаю!.. Отвечаю…
— А кто знает? — Алик… Только он…
— У Агалакова нет машины. Вы катаетесь только на твоей. С кем вы встречаетесь?
— Мужик какой-то. Базарит не по-нашему…
— И что он вам «базарит»?
— Я ничего не знаю. Алик с нами много не разговаривает.
— Не понял! Вы за что «работаете»? За «бабки» или за идею?
— Алик сказал, что после окончания «работы» получим по пять штук баксов.
— А как выглядит «конец работы»?
— Не понял…
— Я тебе говорю: что вы должны сделать до конца? Какой результат будет называться «концом работы»? Молчание. Молчание и судорожное посапывание.
— Горя хочешь? — Я слегка натянул бинт. — Не-ет…
— Тогда говори.
Скоро на стадион начнут прибывать футболисты-легкоатлеты-регбисты, поэтому пора было закругляться. Я взял в пригоршню правое ухо Олежки и завернул его, как водопроводный кран.
— Не знаю я ничего!!!
— Совсем?
— Совсем… Агалакзнает…
Это было похоже на правду. Теперь мне нужен был Алик.
— Передай этому отморозку, что я буду его ждать сегодня около ЦУМа в двенадцать часов. И последний вопрос нашей викторины… Кто ездит на синей «восьмерке»?
— Этот и ездит… Который не по-нашему базарит… Я оставил бинт на шее у Корсуна и поднялся.
— Олежка, теперь послушай, что я скажу… Так получилось, что меня моя мама родила лет на семь раньше, чем ваша — вас. Поэтому жизненного опыта и мозгов у меня побольше вашего будет. Мой вам совет — остановитесь! Пока не поздно. Еще раз наши пути пересекутся подобным образом — убью!
Не думаю, что мои слова оказали какое-то влияние на положительный умственный процесс в разбитой голове Олега Корсуна. По его глазам я понял, что эта наша встреча — не последняя и к следующей он подготовится более основательно. Бык, он и есть бык…
Проходя мимо вахтера, я поинтересовался:
— Агалаков не появлялся?
— Нет. Он обычно к тренировке приезжает. Но я передам, ты не волнуйся!
— А я и не волнуюсь. Это ему нужно волноваться — контракт серьезный, лет на пятнадцать.
Я торопился к Ирочке Глебовой. Разговор с Корсуном несколько затянулся, поэтому взять со стоянки свою «старушку» я уже не успею. Опять такси.
По пути я заскочил в кондитерский магазин и купил коробку конфет фабрики Бабаева. Если хочешь на самом деле сделать женщине подарок, никогда не покупай импортных конфет. Красочная, манящая к себе упаковка германских или турецких конфет — не более чем лажа. Все девушки, живущие в нашей стране, уже давно уяснили для себя этот факт. Если им за какую-нибудь услугу дарят импортные конфеты — это просто дешевая «отмазка». Дешевая и в плане цены, и в плане вкуса. Просто так принято — дарить конфеты. Когда же она принимает коробку не таких ярких на вид, но таких бесподобных на вкус нашенских конфет, она знает — ее любят и на самом деле хотят сделать ей приятное.
По-отечески чмокнув в лоб молодую мать троих детей, я честно признался, что сегодня она необыкновенно хороша. Ирина на самом деле хорошела с каждым годом. Есть такой тип женщин. Их не старит ни время, ни муж-маньяк, ни обуза должностных обязанностей заместителя начальника оперативного отдела налоговой полиции. Даже думать не хотелось, что я сплю не с ней, а с рэпершей с банданой на голове. А ведь когда-то… Ладно, хватит об этом.
— Витя, — Ирина посмотрела на меня так, как будто я был последним, кто обратил внимание на ее сегодняшнюю красоту, — ты просто уже забыл, как я выгляжу. А вот мой муж говорит, что я старею.
— Дурак твой муж.
— Это ты-дурак… — двусмысленно-спокойно произнесла Ирина.
Согласен, ох, как я согласен… Незаметно для себя, я глубоко вздохнул и сел на стул рядом с ее столом.
— Раньше нужно было вздыхать! — Ирина рассмеялась и вынула из стола какие-то бумаги. — Вот то, что тебя интересует. Я взял из ее рук документы и как баран уставился в цифры.
— Ирочка… Я это… Не совсем точно понимаю, что здесь за информация.
Глебова снова рассмеялась, теперь уже весело, и снова забрала у меня листы. Тыкая пальцем в числа на бумаге, она стала объяснять мне смысл банковской операции, как таблицу умножения дебильному третьекласснику: