Хроника гениального сыщика
Шрифт:
Надпись кириллицей: «Императорский пингвин».
Однако, что мы видим?
Здесь, в Златоглавой, птички превратились во что-то фантастическое.
– Рост под три метра, – цокнул языком Рябов.
– А вес под двести кило, – еще с большим ошеломлением прицокнул я.
Тут я обнаружил, как к нам приближается крохотная, но весьма увесистая фигурка гениального скульптора-монументалиста Махмуда Ркацетелли.
Мы спрятались за информационный щит.
Ваятель
Он коротко свистнул, и пингвины на мощных лапах тотчас подбежали к нему.
Махмуд еще раз свистнул, и первый подбежавший пингвин открыл пасть.
Ркацетелли достал из кармана элегантного плаща баночку, открыл ее, положил в ротовое отверстие пингвина красную таблетку.
Точно по такой же таблетке он дал и остальным императорским пингвинам.
Потом Махмуд надел калашников первому пингвину на крыло-ласту, а сам подошел к вязу, прикнопил к его коре, развернув, как гармошку, портрет президента РФ.
– Зизи, давай! – скомандовал Махмуд.
Пингвин дал мощный залп.
Портрет президента, сплошь изрешеченный, пал ниц.
– Молодчага, Зизи! – ласково прошептал Махмуд, по-отечески швырнул в его пасть свежую кильку.
– Теперь, Зюзю! – обратился Махмуд к другому пингвину.
И пока Зюзю еще не надел автомат, мы с сыщиком выскочили из-за информационного щита.
– Вы имеете право молчать! – крикнул я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
– Вы имеете право на адвоката… – продолжил инспектор, передергивая затвор именного браунинга.
В ответ на это Махмуд коротко приказал:
– Зизи! Зюзю! Заза! Взять их…
Пингвины накинулись на нас, оглушили ластами, а их спонсору, Махмуду Ркацетелли, осталось лишь крепко-накрепко упаковать меня с Рябова скотчем.
Лежим намертво связанные в одном из пингвиньих домиков, под бдительной пингвиньей охраной, коренастый же ваятель и воитель вальяжно прохаживался перед нами.
– Скоро вы умрете, – веско говорил Махмуд, – но перед этим хотел бы рассказать – кто я такой.
– И кто же вы? – я с отвращением выплюнул кляп.
– Хозяин мира! – окаменел физиономией Махмуд. – То есть, – поправился с легким смущением, – я скоро им стану.
– Кто вам поможет? – спросил Рябов, выхаркнув свой кляп.
– А помогут мне, – чеканно ответил, – императорские пингвины. Мои дорогие генетические мутанты.
Махмуд похлопал по покатому плечу Зизи и Зюзю.
– Скоро они достигнут пяти метров и не меньше трех центнеров веса. Они превосходно стреляют из калашникова. В совершенстве овладели приемами рукопашного боя.
Зизи, Зюзю и Заза захрюкали и захлопали ластами по жирным бокам.
– И теперь никто, – Махмуд повторил по слогам, – никто не в силах остановить меня!
– Я остановлю вас, я! – кто-то мощно выскочил из-за кустов.
Пингвины было окрысились, однако, наш спаситель кинул им свежайшую форель.
Ластоногие устроили жуткую потасовку в борьбе за лакомство.
Перед нами теперь стоял Горбачев.
– Привет, хлопцы! – ласково усмехнулся он, развязывая меня и Рябова. – Я как чувствовал, что найду вас именно возле злосчастного пингвинария.
…Через час несостоявшийся хозяин мира очухался.
И зарыдал.
Я отхлестал его по щекам. Так медики советуют обращаться с истериками. Строго спросил:
– Зачем вы погубили пингвинов с Южного полюса? Зачем вы сделали их карликами?
– Я здесь причем? – удивился Махмуд. – Никогда не был на Южном полюсе!
Через десять минут органы МВД увели зарвавшегося ваятеля куда следует.
Я, акушер второго разряда, Петр Кусков, неустрашимый сыщик Рябов и Горбачев, печально шурша осенними листьями, шли прочь из Московского зоопарка.
– А что будет с этими императорскими пингвинами акселератами? – гулко сглотнул я слюну, проматывая в памяти все события.
– Они будут выступать в цирке на Цветном бульваре, – предположил Михаил Горбачев.
– Скорее всего, ФСБ будет использовать их для диверсионных целей в Чечне, – сощурился сыщик. – Тут все ясно… А вот почему на Южном полюсе мельчают императорские пингвины? Ни хрена не понятно.
Глава 8
Заводной апельсин
Летом сыщик Рябов и я, акушер второго разряда, Петр Кусков, обычно ловим бреднем щук в Москве-реке, сразу же подле Кремля.
В этот раз щук было маловато, к тому же уха из них явственно отдавала новоуренгойской нефтью.
– Знаете, о чем я думаю, акушер Кусков? – спросил меня Рябов, идущий по грудь в воде и, в то же время, мощно держащий шест бредня.
– Не знаю, – честно признался я.
– О заводном апельсине. Если в России что-то не так… Щука разит нефтью… В воздухе разлито амбре угарного газа. А виной всему – заводной апельсин.
Бредень из моих рук выпал:
– Как это заводной апельсин?
– Да, держите же! – с раздражением приказал детектив, – кажется, на этот раз в сетке огромная щука.
Я схватил шест и, сдерживая слетающие с моих губ вопросы, мужественно пошел по илистому дну Москвы-реки.
Щука оказалась двухметровой. Разила жирной нефтью. Глаза рыбины были выпучены, будто от отравления угарным газом.
Мы сразу отправились на овощные рынки Речного вокзала.
И что же мы увидели?