Хроника гениального сыщика
Шрифт:
Дорогостоящие и разухабистые бляди замерли.
Официант с подносом шампанского «Мадам Клико» рухнул на пол.
Коммунисты пошли болотными пятнами.
– Финита ля комедиа, – обронил Рябов сквозь зубы.
Через пару минут мы шли мимо статуи горлана В. В. Маяковского.
– Так что же было в кончике зонтика? – справился я.
– Раскиньте мозгами…
– Противогриппозная прививка?
– Петя, вы как никогда близки к истине. Там находилась ампула с генетической инъекцией…
– Россия спасена?
– Да и Запад прицепом.
Глава 28
Гибель кутюрье Мышкина
В элитных слоях Москвы зароились зловещие слухи – зверски ограблен кутюрье мирового размаха Мышкин Лука Аркадьевич.
Рябов, как боевой конь, заслышавший горн, вскочил с зеленой софы.
– Петя, – спросил он меня, – вы когда-нибудь слышали о детской комнате кутюрье Мышкина? О его тридцати коллекционных плюшевых медведях?
– Признаюсь, я…
– И не могли ничего слышать, – с отеческой усмешкой глянул сыщик. – Эта информация прошла по моим секретным каналам.
Я вскочил с красной оттоманки и резко натянул пятнистые штаны.
– Инспектор, – воскликнул я, – мы беремся за дело?!
Вместо ответа Рябов перещелкнул затвор именного браунинга и бросил ястребиный взгляд в ночную жуть.
В тот час великий кутюрье Лука Аркадьевич, пивший на брудершафт с самим Сен Лораном, в ужасе метался по разграбленной мастерской.
За компанию, и тоже в ужасе, метались с ним те люди, коих он так изысканно одевал, кои еще неизвестно кем бы стали, если бы они не носили платья, брюки, накидки от Мышкина.
Метались Алла Пугачева и Владимир Набоков, Константин Эрнст и Эдит Пиаф, Михаил Горбачев и Ал Капоне… Много еще кто метался.
На нас с Рябовым эта элитная братия взглянула с заметным презрением. Еще бы! Для расследования дела были привлечены сыщики Интерпола. Где уж тягаться с ними?!
Тем более, из нас двоих сыскарем являлся лишь Рябов один. Я же, как Санчо Панса, подрядился оруженосцем Мастера и, по совместительству, служил акушером второго (даже не первого!) разряда.
– Что вам угодно? – саркастически спросил нас кутюрье, отец ошеломительных виртуально-визуальных образов, Лука Аркадьевич.
– Разрешите, для начала, осмотреть помещения, – попросил Рябов.
Алла Пугачева с Михаилом Горбачевым неодобрительно покосились на нас. Владимир Набоков, поддерживая репутацию отчаянного эротического хохмача, прыснул в кулак.
От возмущения мне захотелось в туалет.
По-маленькому…
Однако я взял себя в руки и замаршировал за инспектором.
Дом Мышкина поразил нешуточным размахом. Эдакий боярский расписной терем с ауди-видеотехникой. Восток и Запад в этой квартирище слились воедино.
Я вспомнил о своей убогой норе в Новых Черемушках и пригорюнился.
– Зависть – дурное чувство, – скосился на меня Рябов.
Я взял себя в руки и последовал за сыщиком к детской комнате.
Та оказалась наглухо заперта.
Сыщик достал раскладной ломик и поддел дверь.
…Белый рояль с клавишами из слоновой кости, парочка электромобилей фирмы «Ямаха», коллекционная гитара Элвиса Пресли…
– Зачем Лука приказал запереть детскую? – просипел я.
– Мы у кого-то под колпаком, – Рябов указал мне на глазок телекамеры, чуть торчащий из-за иконы Георгию Победоносцу.
– У кого?
– В операторскую… Живо! – гортанно вымолвил Рябов.
За пультом, плотно приникнув к монитору, сидел сам Лука Аркадьевич.
– Что вам угодно? – словно не узнавая нас, вопросил он.
– Куда вы дели коллекцию плюшевых медведей? – с порога огорошил маэстро Рябов.
– Позвольте… – Мышкин встал во весь свой малюсенький рост.
– А вот этого вам мы не можем позволить! – жестко сказал я, акушер Кусков.
– Тридцать плюшевых медведей с символикой юбилея столицы! Где они?! – продолжал допрос Рябов.
Кутюрье попятился…
– Они в Нью-Йорке.
– Лука Аркадьевич, милый вы наш, а что находится внутри косолапых?
– Известно что, – Мышкин лязгал зубами. – Опилки…
– Неужели?
– А что же еще?! – в ужасе отшатнулся кутюрье.
– По сколько карат?
– Это последствие кризиса… – взвизгнул Мышкин. – Я спасал бизнес!
– Покупать такие квартирищи! Вы – плесень и накипь! – взвизгнул я.
– Опять завидуете? – прервал меня Рябов.
Тут произошло непредвиденное.
Кутюрье закачался и рухнул на шашечки паркета из карельской березы. Глаза его смежились.
Инспектор приложил ухо к сердцу кутюрье.
– Бобик сдох… – обронил он.
– Уснул?
– Капсула с цианистым калием в верхнем зубе.
Когда мы вернулись в позолоченную гостиную, нас встретили волчьими взглядами.
Алла Пугачева что-то глумливо говорила на ухо толстомордому секьюрити.
Борис Моисеев нервно одергивал плиссированную юбку, отороченную лилльскими кружевами.
Владимир Набоков ядовито усмехнулся и быстро застрочил в сафьяновом блокнотике, инкрустированном самоцветами в виде австралийских бабочек.
– Господа! – обратился к этой развратной шобле Рябов. – Кто из вас еще шпигует косолапых для отправки в Нью-Йорк? А, может, на Кипр? Где у вас хаза?