Хроника кровавого века – 2. Перед взрывом
Шрифт:
Прохор Балакирев служил в 5-м Уральском казачьем полку. В сражении под Муденом он был ранен. Там в бою у деревни Шоуялинза сгинула почти вся их сотня. Остались только двое Прохор да Фрол Миклашев. За тот бой Прохор был награждён Георгиевским крестом 4 степени. Когда после ранения он вернулся в полк, ему был присвоен чин младшего урядника. Срок его службы в полку должен был закончиться в январе 1905 года, но сначала война с Японией, потом беспорядки в России, из-за всего этого казаков со службы в 1905 году не отпустили.
После окончания войны с Японией, полк оставался в Маньчжурии. В сентябре поступила команда сформировать несколько казачьих команд и отправить их по разным городам
25
ГЖУ – губернское жандармское управление.
Осенью 1905 года в Самаре, впрочем, как и в большинстве городов России, было неспокойно. Рабочие объявляли забастовки, собирались на митинги и демонстрации. По этой причине, казаки почти всё время проводили на улицах Самары – разгоняли митинги и демонстрации, либо патрулировали город. В такой беспокойной службе пролетел месяц.
Десятого ноября, после обеда, как всегда выехали в город на патрулирование улиц. Прохор был старшим патруля. Рядом с ним ехал Федька Чекулаев из станицы Редутовская – двадцатилетний, рыжий, вихрастый парень. Был Федька смешливым и ужасно невезучим. Его призвали в полк в январе пятого года. По дороге в Маньчжурию, где стоял 5-й Уральский казачий полк, на одной из станций, Федька спрыгнул с вагона, да так неудачно, что сломал ногу. После излечения в госпитале, был направлен в казачью команду в Томск. Казаки патрулировали по городу, гимназисты из озорства, бросили под ноги Федькиному коню какой-то пакет. Раздался сильный хлопок, конь взметнулся на дыбы, и Федька, глазевший на проходивших мимо барышень, в седле не удержался, и грохнулся на землю. В этот раз он сломал руку и опять угодил в госпиталь. В начале сентября, он после излечения в госпитале, прибыл в сотню, где служил Прохор Балакирев. Командир их сотни подесаул 26 Ильин был с Федькой из одной станицы, и велел Прохору присматривать за непутёвым казаком Чекулаевым.
26
Подъесаул – казачий обер-офицерский чин, равный штабс-капитану в пехоте, штабс-ротмистру в кавалерии или у жандармов. Аналог современного звания капитан в ВС РФ.
Когда казаки проезжали мимо Храма Христа Спасителя, Прохор подумал: «А ведь я единственный из нашей сотни, кто выжил в этой войне». Тогда в бою у деревеньки Шоуялинза, которая находится под Мукденом, Прохор уцелел только потому, что вынес его на себе Фрол Миклашев. Сам Фрол погиб перед самым окончанием войны, в одной из стычек с японцами.
«Спасибо тебе Господи, что уберёг меня на той войне, не сделал мою Дуняшу вдовой», – Прохор повернулся в сторону храма, снял папаху и перекрестился.
– Что ты Прохор Фролович глядишь на публичный дом, и крестным знаменем себя осеняешь?!– засмеялся Федька Чекулаев. Он указал нагайкой на деревянный двухэтажный дом с ярко-жёлтыми занавесками, и спросил: – Или там святые девы проживают?
Казаки захохотали. Прохор встрепенулся и оглянулся вокруг. Пока он размышлял о жизни, не заметил, как они проехали на Сокольничью улицу 27 , на которой сплошной чередой шли дома терпимости.
– Так, о своём подумал, – хмуро ответил Прохор.
27
Сокольничья улица – современная Ленинская улица в городе Самара.
– Небось, Господа бога просил, что б дал тебе с ядрёной девкой помиловаться, – всё не унимался Федька.
– Рот закрой, не на гулянке, – зло оборвал его Прохор, дальше ехали молча.
На Дворянской улице 28 , возле «Сарептского магазина», казаки остановились, и через витринное окно стали разглядывать причудливые пепельницы, украшенные сибирскими самоцветами. Возле входа в магазин стояли два господина в чиновничьих шинелях. Один был маленький и толстый, на круглом, лунообразном лице, тоненькие усики. Другой, худой, длинный как палка, с бородкой эспаньолкой. Длинный, держал в руке газету «Самарские ведомости».
28
Дворянская улица – современная улица Куйбышева в городе Самара.
– Что пишут в газете Тихон Лукич? – спросил толстяк.
– Сообщают, что беспорядки в стране организуют социал-демократы, – ответил Тихон Лукич, – главный в их партии некий Ульянов. Вот ведь каков анекдотец!
– А что вы так удивляетесь, Тихон Лукич? – удивился толстяк.
– Ну как же Порфирий Николаевич, ведь это тот самый Ульянов, который десять лет назад был у нас в суде помощником присяжного поверенного! – воскликнул Тихон Лукич. Он покрутил газетой перед носом толстяка и продолжил: – Ведь это я собственной персоной выписывал ему бумагу на права ведения чужих дел.
– Вы бы Тихон Лукич поостереглись так громко объявлять об этом факте, – толстяк покосился на казаков, глазеющих на витрину.
Казаки поехали дальше. Когда они добрались до Хлебной площади, к ним подбежала тётка в фартуке.
– Господа казаки, там, у трактира «Ревель», «горчичники» четверых мужиков хотят обнести! – закричала она.
«Горчичниками» в Самаре звали шпану. Говорили, что своё название «горчичники», те получили за то, что таскают в кармане горчицу. Её они сыплют в глаза своим противникам во время драки или жертвам при ограблении.
Казаки поскакали к трактиру «Ревель». На углу восемь «горчичников» окружили четырёх мужиков. «Горчичников» легко отличить от мужиков или мастеровых. Они ходят в коротких пальто, в красных сатиновых рубахах, перепоясанные поясом с кисточками. Картуз сдвинут на затылок. В лакированных сапогах, за голенищем которых нож или гирька на проволоке.
Услышав цокот копыт казачьих коней по мостовой, «горчичники» вмиг разбежались по подворотням.
– Спасибо вам господа казаки, – крестясь, поблагодарил невысокий мужик, лет пятидесяти, – уж думал, лишат нас жизни, христопродавцы.
Мужик снял картуз, и, поклонившись, продолжил:
– Плотники мы, меня Иваном кличут, а это сыны мои. Подрядились мы в деревне Старый Буян амбар срубить. Перед дорогой хотели в трактир зайти, потрапезничать, а тут эти тати налетели.
– Ну, ну, – усмехнулся Прохор, – налетят ещё раз, кричи: «Караул»! Тут полицейская часть неподалёку, может городовые, и услышат, прибегут на помощь, а нам дальше служить нужно.
Казаки уехали, а один из сыновей Ивана, спросил:
– Ну что батя, эти разбойники разбежались. Пошли в трактир, жрать охота.