Хроника несостоявшегося

Зеличёнок Альберт Бенцианович

– Звери растащили, – неуверенно предположил Билл.

– Кости бы остались, дорогой. Или ты представляешь себе медведя? Так косолапый сам бы взорвался к своей мохнатой матери. Или это был крайне везучий мишка, ара? Так мыслишь?

– А я что? Я ничего. Пошли тогда. Но если рванёт – я вас предупреждал.

– Без меня, ара джан. Мне и здесь неплохо. Да и жена, знаешь, – не могу же я супругу бросить. Кто ей в старости стакан воды поднесёт?

– Кальмаряне, – сказал Арни, сжав в кулаке Штуку с такой силой, что та превратилась в некое подобие гантели, один из шаров которой был алым

и чуть плосковатым, – у них семь рук, сгодится семерым прислуживать. И, кстати, три ноги, так что двигаются они в полтора раза быстрее тебя, Док.

– Кальмарян ты только что придумал. Кстати, не смешно – и даже обидно, джан.

– Да чтоб мне под землю провалиться – не придумывал, – возразил Скользкий. – Видел своими глазами.

И в самом деле, видел. В доисторические времена. В тупом комиксе отечественного производства. Назывался, помнится, «В жутких глубинах беспросветного Космоса». Или как-то вроде того. Знали бы авторы, что через пару лет произойдёт прямо среди родимых осин…

– Ладно. Всё равно не пойду.

– Тогда и я пас, – сказал Арни. – Я с Доком. Я с ним давно землю топчу. Привык.

– И какого же чёрта вы две недели сюда пёрлись? – удивился Билл. – Безо всяких подпространственных коридоров же, пешкодралом! Не врубаюсь.

– Ладно, – махнула рукой Дикая, от чего кинжал едва-едва вместо древесины не оприходовал её собственное бедро. – Пошли, Громила!

И она, попытавшись грациозно вскочить, плюхнулась на задницу. Не смутившись, поднялась снова, но уже опершись о поверхность планеты, как рядовые сапиенсы.

По мере приближения к стене тумана, маслом на бутерброде стелившегося над КСП, ноги парочки нарушителей государственной границы причудливым образом удлинялись, а верхние половины тел, напротив, ужимались и скручивались.

– Пошли, джан, – сказал Док. – На ближайшем привале мы их встретим. Чужие – не дураки. Если постановили, что прохода нет, то его и не будет. Ни по земле, ни по воде, ни по воздуху.

Он оказался прав лишь наполовину. Тем же вечером у костра появилась Шэрон – растерянная, взлохмаченная, в ещё более растрёпанных, чем причёска и одежда, чувствах. В тумане они с Громилой как-то разделились (хоть и по-детсадовски держались за руки, в чём Дикая призналась с явным смущением), и тот так и сгинул. Возможно, просто вышел где-то в другом месте… Док не стал спорить, но Арни видел его скептическую усмешку. Он в который раз подумал, что чёртов Харрисон обычно оказывается прав...

* * *

Беседа 13.

– Ну, досточтимый патриций, вы знаете, чего мы от вас ждём с нетерпением.

– Один день жизни. Опять. И долго мы будем этой бодягой заниматься? Когда я увижу, наконец, обещанное лекарство? Это уже отдаёт неуважением, всадник. Надо ли мне напоминать, что может последовать за обвинением в неуважении?..

– Поверьте, дорогой патриций, мы – и я, и мой ассистент, присутствующий здесь экзекутор Клебопег, и бригада лаборантов – трудимся, не зная устали. Порой и ночью… Но не стоит об этом. Проблема не так проста, как могло бы показаться человеку несведущему… менее чуткому к новым веяниям и образованному в вопросах медицины, чем вы, советник. Гипнос – бог могучий, и преодоление его козней требует времени и толики везения.

– Ладно. Я понял. Работайте. Но помните: я – лицо заинтересованное и слежу за вами в оба. Надеюсь на вашу репутацию и ответственность. Однако что же вам рассказать, не выдав государственных тайн? В последнее время мы занимались лишь делами сугубой важности. Преддверие Катастрофы, сами понимаете. Органы безопасности донесли, что вторжение бронированных ящериц с Ганимеда начнётся буквально вот-вот. В ближайшие месяц-два. Так что из текущих дел придётся выбрать наименее секретное.

– Не беспокойтесь, советник, наши уста замурованы клятвой Гиппократа.

– Да-да. Хорошо. Тогда вот: позавчера у нас прошли тестовые гонки на колесницах. В рамках общеимперских учений. Конные квадриги, сами понимаете. Стадион, толпы народа — патриции, естественно, и члены их семей. Конечно, содержанки в лучших нарядах, жёны тоже... неплохо одеты были... Ну, понятно, мальчики из гимнасия, как всегда, выстроились юцедом.

– Простите?..

– Боги! Ну, мы так лозунг «Юпитер! Цезарь! Демос!» сокращаем. Из экономии рабочего времени. Педагоги из гимнасия уже много лет этак юношей на стадионе выставляют — воспитывают патриотизм с младых когтей. Похвальное рвение! А в самой гонке участвовали сплошь профессионалы, лучшие погонщики области. И все, буквально все пришли: и члены Провинциального Сената, и патрон с заместителем и супругой, и эти.. как их... девушки в коротких туниках... ну...

– Чирлидерши?

– Да. То есть — нет, всадник, как вы могли использовать наречие западных варваров?! Болельщицы! Члены спортивных команд болельщиц в разноцветных одеяниях. Восторг, понятно, был всеобщим.

– И кони были настоящими?

– Конечно. Как же иначе? А в чём дело?

– Видите ли, патриций, я в жизни не видел ни одной живой лошади. И ни один из знакомых мне всадников — тоже. А у вас там на празднике, значит, их было много?

– Конечно. Однако запомните, господин эскулап: это был отнюдь не праздник, не развлечение, а учения. По применению конной тяги в экстремальных условиях. Крайне важное мероприятие. Ввиду приближающейся Катастрофы и возможного введения чрезвычайного положения. А? Что?

– Я молчу, патриций.

– И правильно. И хорошо. Так вот: у патрона, конечно, была, чемпионская квадрига и первый среди погонщиков. И, естественно, в знак уважения к высокорождённому все остальные выпрягли из своих колесниц по одной лошади.