Хроника несостоявшегося
Шрифт:
– Понятно...
– Так. Неожиданное явление кадавра народу. Вы вообще тут при чём, юноша... как вас там... Клебопег?! Что вам понятно?! Вы почему вмешиваетесь, когда я делюсь воспоминаниями с господином эскулапом?! К вашему сведению, испытания прошли в честной и жёсткой спортивной борьбе, мы гнали изо всех сил, повозки двух чиновников низкого звания даже столкнулись — к счастью, без печальных последствий. Никто, кроме самих избыточно напористых юнцов, не пострадал. Да... о чём там я? Короче, мы старались, погонщики наши тоже... внесли определённый вклад. Просто глубокоуважаемый патрон, да
– Прошу прощения за несдержанность моего ассистента, патриций. Исключительно по младости лет...
– Ладно, проехали. Подключайте свои провода. Поспать, пожалуй, было бы и неплохо...
* * *
Расставшись с Дикой (которая всё пыталась отыскать Громилу и порядком уже раздражала), Ягелем Джеки и Безумной Ингрид, Арни и Док недели две бродили совершенно бесцельно. И вот — приземлились. Раскинулись лагерем в городском парке. Кажется, это была Воркута. Или Тюмень – с тех пор, как времена года и климатические зоны отменили, это не имело особого значения. В глубине зелёного массива трещала и вспыхивала лаксианская аудиовидеостереообонятельная система, оглашая окрестности гармоничными скрежещущими звуками, плавно перетекавшими в визг и уханье, и обдавая соблазнительными запахами. По небу протекла сувская прогулочная шлюпка, растянувшись тёмно-синей кляксой от горизонта до горизонта и заштопывая атмосферу за собой. Вслед за ней летел одинокий зеленовато-розовый сувианин, помахивая всеми ста тридцати семью ушами и делая вертикальную «бочку». По недосмотру штурмана пролился короткий голубоватый дождичек, вызвавший быстрый рост не-грибов, но минут за пять всё стихло. От ближайшей поляны доносились сладострастные стоны и периодическое мягкое буханье – будто бегемот, подпрыгивая на батуте, закономерно рвал его. Там камчане и делианцы развернули походно-полевую дискотеку для тех, кому за три центнера.
Арнольд бездумно уставился на Штуку, сегодня напоминавшую ёлочный шар со спиралью от полюса до полюса и алой кнопкой на севере. Кнопка поблескивала внутренним пламенем, маня нажать. Арни швырнул Штуку в кусты, и та (немедленно по исчезновению в оных) материализовалась в нагрудном кармане, пребольно пнув метателя по ребрам. Попутно она преобразовалась в забавного бычка с багровым носом и неслабыми рогами, но Скользкий об этом не узнал.
– Док, а что бы ты сделал, если бы у тебя была… ну скажем, волшебная палочка, исполняющая заветные желания?
– Вернулся бы домой, ара джан.
– И чтобы всё было как раньше?
– Нет, дорогой, это ты Чужих не любишь, а мне, в принципе, нравится. Тепло, весело, смешно. Они для меня как кузен Артурчик – явились без приглашения, навезли кучу подарков, зазвали к тебе домой без спросу несколько десятков друзей, приготовили шашлык в ванной, пьют, гуляют, танцевать с собой тащат… Надоедливые, как комары, но безвредные и хорошие. Пусть остаются.
– Усложню задачу. Палочка вряд ли исполняет желания. Точно ты этого не знаешь, но, похоже, она умеет только разрушать.
– Тогда я бы, дорогой, выбросил эту дрянь подальше. Для чего мне гадюка, которая то ли плясать на хвосте будет, то ли укусит? Я не Гарри Поттер, ара джан, мне такая палочка ни к чему.
– А я бы, знаешь ли, Док, взмахнул разок – и будь что будет! Возможно, Чужаки исчезнут с концами, возможно, я. Или все мы. Всё
– Слушай, зачем на себя наговариваешь? Себя убить хочешь, меня убить, моих детей убить? Не такая ты сволочь, джан.
– Такая, Док, именно такая. И нет у тебя никаких детей.
– Хорошо, племянников. Сыновей моей любимой сестры Ануш убьёшь? Не станешь, рука дрогнет, палочку сломаешь, ара.
– А если её нельзя сломать? А вдруг, коли уж сам ни на что не решишься, она начнёт действовать по собственной инициативе?
– Зачем загадки загадывать, пустые сказки друг другу рассказывать, дорогой? Пошли работать, а то очень кушать хочется.
Док с утра бродил по окрестностям и выяснил, что на дискотеке требуются аборигены, способные качественно продемонстрировать земные танцы. Расширить культурные горизонты инопланетных гостей сверхтяжёлой весовой категории. Расплатиться обещали не столовской пищей в тюбиках, а настоящими консервами. Говяжья тушёнка! Бычки в томате! Баклажанная икра! Сгущёнка!!!
– Ладно, пошли изображать аниматоров.
– Что-то ты злой сегодня, ара джан, раздражительный! Опять снилось?
– А ты думал – прошло? Плащи какие-то идиотские поверх нормальных костюмов, гонки на колесницах, шлемы с драконами, девки голые – почему-то с гусиными, кажется, перьями и со свитками. И разговоры, разговоры всю ночь. Голова пухнет! Вот ты бы не стал нервным?
– Не уверен, джан. Мне бы любопытно стало. Но я был врачом, почти что естествоиспытателем…
– Ветеринаром ты был, Харрисон, ветеринаром. Котов кастрировал, собакам уши и хвосты обрезал.
– Видишь, какой ты нехороший сегодня, Арни-джан? Всех обидеть хочешь, кусаешься, как будто это я тебе уши отрезал по ошибке. Или ещё что-нибудь.
– Извини, Док, зря я так сказал. Ты хороший человек, но ты Чужих защищал – вот я и сорвался.
– А что они тебе, лично тебе сделали плохого, ара джан? Да, жизнь твою они совсем сломали, но разве она была такой уж хорошей? Была бы, так ты бы не кинулся, как какой-нибудь Джефф Питерс, Мавзолей золарианцам продавать. Я не прав, дорогой? Вот лично мне сейчас существовать гораздо интереснее, чем до них.
– Вот только сам не знаешь, где твоя жена, и желание потратил бы на возвращение домой.
– Это мои дела и обстоятельства, дорогой. Никто в них не виноват, кроме меня, и пришельцы – меньше всех. Ты не всё про меня знаешь. А что касается тебя, джан, то Чужие тебя просто отпустили на волю. Теперь никто тобой не управляет, никто за тебя ничего не решает. Если пожелаешь, можешь выбрать любую дорогу. Только ты не хочешь, плывёшь вот по течению вместе со мной. Не за то ли ты на них и сердишься, а, дорогой? Не за бесплатную же еду из тюбиков…
– Хватит, Док, что-то ты сегодня много разговариваешь. Пошли по сцене скакать. Предлагаю показать им твист и брейк – я умею.
Кусты вежливо расступились, освобождая дорогу… Или это были глорианцы в растительной фазе? Или всё же изменённые земные растения — разве разберёшь теперь, после Недели смешных мутаций? Ладно, хоть у самого крылья или хобот не выросли. Убил бы этих весельчаков! Над головой пронеслась огромная суставчатая конечность — и завершила шаг метрах в десяти впереди. За ней осторожно, по одной последовали ещё три. Каждый раз, когда Скользкий встречал саранчоидов, у него возникало впечатление чего-то хрупкого, как ваза из тонкого хрусталя, снабжённая паучьими ломкими ножками. Однако выжили же они как-то? Может, на их родной планете нет ям и тяготение пониже?