Хроника посещения (сборник)
Шрифт:
Местность просматривалась шагов на пять, не больше. От серой мути слезились глаза и першило в горле. Вокруг беспорядочно громоздились камни, ошмётки деревьев и жалкие куски сетки. Его удивило, что в такой темени он умудряется что-то видеть.
«Свет яркой Луны рассеивается в тумане?»
Влажные от крови пальцы нащупали что-то длинное и гладкое, с огромным набалдашником на конце. «Кнехт. Вывалился из породы с оползнем…»
Покрепче ухватив занозу кнехта, Леонид встал на ноги и выпрямился.
Он попытался сделать шаг и едва не упал: ноги вязли в месиве битого щебня, с
Саднили колени и плечи, кололо в боку. А ещё удивил ветерок на лице, запахи свежего грунта и шорохи, которые слышались будто со стороны, а не из динамиков гарнитуры. Лукашев ощупал неровные края разбитого шлема и зажмурился от ослепительного после плотных сумерек света.
«Ну, наконец-то! Кто-то додумался воспользоваться фарами автомобилей!»
Он повернулся спиной к свету и открыл глаза.
«Лучше бы не открывал!»
Сеток не было. Склон попросту съехал, прихватив с собой заграждение, прожекторы и дорогу. В лучах света курилась пыль, сдуваемая ветром в долину.
Не увидев опор, Лёня приободрился: «Может, меня унесло далеко вниз, и только поэтому я не вижу сеток?» Идея понравилась, но если его унесло в долину, то откуда автомобильные фары?
Сильно щурясь, Лукашев присмотрелся к лучам и понял, что к знакомой ему технике освещение не имело отношения: в облаках пыли зеленоватый свет шёл витиеватым зигзагом, а не прямой линией, как ему предписывалось законами природы. Только сейчас Лёня осознал, что оказался на вражеской территории. Фактически он нарушил приказ – Штаб категорически запретил посещение зоны отчуждения. Человечество наблюдало, но не вмешивалось. Жизнь человека ценилась выше самых фантастических открытий.
Предчувствие опасности напомнило о рое.
Лёня ужаснулся. Он вдруг понял, что совершенно беззащитен перед надвигающейся смертью. Шлем разбит, а навстречу летят миллиарды прожорливых тварей, встреча с которыми и в обычных условиях не сулит ничего доброго, а теперь, после Золотой Сферы… Усилием воли Леонид заставил воображение работать во спасение, а не давить психику устрашающими фантазиями.
Он осмотрелся в поисках укрытия.
В куцых пределах видимости ничего обнадёживающего не наблюдалось. Следовало немедленно решить: испытывать судьбу, отправляясь на поиски убежища, или закопаться под камень, переждать ночь и только с рассветом решать, куда двигаться.
«Но ведь я знаю, куда двигаться, – рассердился на себя Леонид, – мне нужно в гору, наверх!» Но, покрутив головой, убедился, что понять, где «низ», а где горы, оказалось не так-то просто. Если верить глазам, то «низ» шёл от ног вправо, а слева просматривался очевидный подъём. Но чувства говорили другое: затылок будто тянуло назад, Лёне приходилось наклоняться вперёд, чтобы держать равновесие.
– Нужно ждать рассвета, – сделал вывод Лукашев.
Перехватив удобнее кнехт, он воспользовался его острым концом, как чизелем, с каждым взмахом всё глубже углубляя траншею. В исцарапанных до крови ладонях кнехт скользил, но дело понемногу двигалось: через минуту в образовавшуюся нишу Лёня уже мог улечься.
Тогда он принялся громоздить
«Это ненадого, – успокаивал себя Леонид. – Ирина сказала, что восход через три часа. А было начало шестого. Всё замечательно! Полежу, соберусь с силами…»
«Замечательно?» Это было явным преувеличением. Острые углы камня, казалось, дырявили кожу даже сквозь ткань скафандра. Обрушенный сверху грунт с каждой минутой становился всё тяжелее, обжимая голову и шею. Кроме того, понемногу становилось жарко, ручейки пота в нескольких местах щекотали тело.
«Кажется, перестарался, – признался себе Лукашев. – Я тут и часа не продержусь».
Далёкий гул отвлёк от сомнений, а когда гул перерос в рёв, Лёня восхитился своей предусмотрительностью. Теперь его беспокоило совсем другое: достаточно ли глубоко он закопался? «Твари чувствуют кровь! – в отчаянии думал Леонид. – У меня руки исцарапаны, они найдут меня!»
Все силы уходили на то, чтобы заставить себя лежать неподвижно. Хотелось вскочить и побежать. Что-то коротко прошипело и громыхнуло. Через секунду ударило ещё раз. А потом ещё и ещё. Канонада приближалась, но, к удивлению Леонида, грунт оставался неподвижным: его не трясло и не подбрасывало.
«Ракеты земля-воздух? С кем там товарищи воюют? Не могли же насекомые, пролетев сквозь Сферу, превратиться в видимые для радаров мишени?»
А потом всё стихло. И грохот, и рёв. Неподалеку что-то потрескивало и шкворчало, в ноздри забирался сладковатый запах горелого масла. Но и запахи, и звуки казались мирными, домашними. Острая кромка камня больше не беспокоила. На голову если и давило, то терпимо.
Леонид почувствовал страшную усталость. И он уснул. Уснул легко и спокойно, как засыпают в детстве после целого дня «казаков и разбойников», отбеганных среди бескрайнего летнего леса…
Насколько легко он уснул, настолько тяжёлым показалось пробуждение.
На зубах скрипел песок, каждый вдох давался с боем, а тело казалось разбитым и чужим. И всё-таки, припомнив особенности «вчерашних» событий, Леонид заставил себя не спешить: долго прислушивался и принюхивался, стараясь угадать, что его ждёт на поверхности.
Только через полчаса он решился покинуть укрытие. Поначалу ничего не получалось: затёкшие руки не слушались, он их не чувствовал. Тогда попробовал пошевелить головой и плечами – ничего. Казалось, он был не погребён под породой, а вмурован в неё.
Едва сдерживаясь, чтобы не запаниковать, Лукашев задёргался всем телом: ногами, спиной… и сдвинулся с места! Осторожно пятясь, стараясь беречь израненные руки, он лез из норы, как змея выползает из своей старой шкуры. «Какой длины я сделал траншею? – недоумевал Лукашев. – То, что щебня на голову обрушил больше, чем на ноги, понятно – спасал голову, ноги-то в скафандре. Но почему выползок такой длинный?»