Хроника посещения (сборник)
Шрифт:
На поверхности испытал ещё одно разочарование: небо пряталось за плотным куполом облаков. Нечего было и надеяться, что его заметят с орбиты. С этой стороны спасения ждать нечего, с неба на помощь не придут.
Мир казался серым и неприветливым.
Пошатываясь, Лёня поднялся на ноги и оказался по пояс в спящих насекомых. Их было невообразимо много. Своими телами они образовали холм с глубокой воронкой на вершине. «Может, и не глубокая, но дна я отсюда не вижу», – поправился Леонид, приученный к сдержанным отчётам.
А то, что насекомые снулые, а не мёртвые,
В метрах десяти, по другую сторону воронки, курились сизым дымком два жарника. Но интерес вызывал не вопрос, что там горит, – горели, судя по запаху масла, сами насекомые, – а поведение дыма: закручиваясь спиралью, он тянулся к воронке и уходил в её недра, вытягиваясь в тончайшие нити.
«Вулкан наоборот», – с опаской подумал Лукашев.
Его всё больше тяготило одиночество. Хотелось как можно быстрее вернуться к своему отделению и вообще к людям.
Он присмотрелся к рукам и пошевелил пальцами, удивляясь отсутствию боли. На чёрных от крови и пыли ладонях не было ни одной царапины. Леонид потёр ладони друг о друга, потом старательно вытер их о рукава комбинезона. Он припомнил сладкий масляный запах. «Ароматерапия? Регенерация тканей под действием запаха жареных насекомых? – Лукашев приободрился. – Насколько же силён фармэффект, если один только запах этого вещества погрузил меня в сладкий сон внутри кучи гравия, а между делом залечил раны на руках?»
Мир посветлел. «Вокруг меня сотни тонн ценнейшего лекарства! Я могу спасти миллион жизней!»
Лукашев зачерпнул горсть насекомых: самые обычные оводы. Ну, может, чуть более крупные, чем обычно. Он бросил их в сторону воронки. Неохотно преодолевая сопротивление воздуха, оводы несколько метров планировали, а потом картечью ухнули в жерло «вулкана».
Леонид насторожился. Эксперимент произвёл на него тяжёлое впечатление. Эйфория от возможности облагодетельствовать человечество сменилась жёсткой сосредоточенностью исследователя.
Запустив руки в глубь живой массы, он нащупал средних размеров булыжник и бросил его в дымящийся бугорок. Эффект получился блестящим: по камню ударила молния. Льдисто-голубой жгут «небесного огня» расколол камень на части, и вместе с дымом, пылью и шрапнелью гранита втянулся в чёрную воронку.
Леонид зажмурился, ожидая грохота от близкой молнии, но звук оказался терпимым: по ушам, конечно, ударило, но и только.
«Ударная волна тоже втянулась в жерло, – понял Лёня. – Не воронка, а чёрная дыра какая-то». Он осторожно попятился прочь от опасного места. Зацепился ногой и упал спиной в месиво насекомых. Он даже не успел закрыть рот. Кашляя и отплёвываясь, Лёня прошагал метров тридцать, прежде чем вышел на свободное от оводов место, и только тогда оглянулся.
Отсюда, с небольшого пригорка, стало заметно, что «озеро» насекомых подвижно: оно циклоном закручивалось вокруг «жерла» и понемногу таяло в нём. Очаги дыма при этом оставались на одном месте. «Контакты молний неподвижны, – вдруг понял Лёня. – Если я хочу выбраться отсюда живым, с экспериментами
Он осмотрелся. Предположение, что его снёс к подножию горы оползень, оказалось неверным. Лукашев стоял посреди огромного галечного пляжа. Метрах в ста плескалась река, и поверить, что сюда его занесло землетрясением, было трудно.
Внимательный осмотр кряжей, обступающих бассейн реки, ничего не дал. Ни одного приметного силуэта, никаких признаков присутствия человека.
«Я не знаю, где нахожусь», – сокрушённо признал Лукашев. Эта проблема казалась гораздо важнее вопроса, как такое могло случиться.
Все руководства по выживанию в один голос твердили, что, отыскав реку, лучше всего спускаться к низовьям. Лукашев не видел причин спорить с этим правилом, а потому только снял остатки разбитого шлема (сетка осталась в норе, он и не вспомнил о ней, когда выползал из своего убежища) и осторожно двинулся к воде. Хотелось умыться и вообще… привести себя в порядок.
Через полчаса, чувствуя себя посвежевшим, он уже не видел причин для беспокойства. Напротив, многое указывало на то, что выход к периметру карантина обернётся приятной прогулкой. Вода есть, чистая и вкусная. Несколько суток без еды? Как-нибудь перебьётся. Зато на открытом воздухе, среди дикой природы.
Что же касается сюрпризов, приготовленных пришельцами, он будет начеку. Характер «чудес», вроде бы, ясен: небывалая физика и никакой биологии. Значит, держим ухо востро, внимательно смотрим по сторонам и под ноги. Ну, а если покажутся сами пришельцы… Лукашев недобро скривился. Тогда он у них спросит: какого чёрта?!
– Никаких проблем! – уверенно сказал он вслух. – Главное, комаров нет. Ни мошки, ни гнуса… Господи, что может быть страшнее комаров?!
Хорошая шутка! Но рядом никого не было, кто бы мог оценить этот юмор.
Километрах в двух ниже по течению река круто поворачивала вправо. «Вот и первая цель, – решил Лукашев. – Дойду до излучины и посмотрю, что там».
За излучиной реки он увидел золотой шар. Вернее то, что от него осталось. Никакого величия или загадки, – очень большой пляжный мяч, каким пользуется молодёжь для увеселений на воде. Метра четыре в диаметре, некрасивого, тускло-кирпичного цвета. «Вряд ли на воде, – засомневался Лёня, подходя ближе, – тяжело как-то лежит…»
«Мяч» и в самом деле лежал «тяжело», уходя в болотистый грунт на полметра, а то и больше. Лёня замедлил шаг, решив немного отдохнуть рядом с этим чудом, наделавшим столько шума, и – почему бы и нет? – возможным виновником всего переполоха.
Неподалеку вповалку покоились несколько огромных валунов, и Лёня уютно устроился на них, радуясь, что сидит на сухом и может дать отдых натруженным ходьбой по осыпающейся гальке ногам.
К шару он испытывал удивительное доверие. Неземное чудо не пугало и не настораживало. Вот так: вблизи и в размере двух человеческих ростов шар почему-то казался родным, как будто и он оказался вдали от привычной обстановки, усталый и голодный, а ещё в одиночестве.