Хроника посещения (сборник)

Зонис Юлия

Он замолчал и почувствовал, что окончательно соскальзывает, растворяется в беспамятстве.

Он знал: рано утром Гута непременно разбудит его. Позовёт к столу, а он, как всегда, откажется завтракать и возьмёт с собой судок с бутербродами или блинчиками, потом сядет в машину и поедет к «Шару», чтобы войти в бар ровно в семь утра. Какая бы ни была погода и кто бы там ни ждал его.

И всё повторится. Как повторяется сейчас этот сон, в котором реальность перемешалась с выдумкой. И вот он уже снова стоит в карьере,

и в ушах по-прежнему звучат отголоском слова: «…для всех… даром!..», – и он замер перед медной зеркальной поверхностью, ждёт ответа и смотрит на Шар, а на него точно так же пристально и с надеждой смотрит его собственное отражение.

И тоже ждёт.

Харьков – Киев, август 2008 г. – февраль 2009 г.

Владимир Яценко

Застава «Чистая падь»

Монтаж закончили к пяти утра. Попинав напоследок кнехт, вколоченный в асфальт по самую тыковку, Лёня ловко взбежал на склон ущелья, чтобы одним взглядом оценить готовность растяжек.

На первый барьер особых надежд не возлагалось, его задача – замедлить напор и только. Зато второй, по всем расчётам, должен был выдержать. Последняя, третья, сетка служила больше для страховки, чем отвечала принятым представлениям о мощности роя.

«Безопасность личного состава – главная задача командира, – припомнил Лёня строки Устава и по рации приказал выключить прожекторы. – Незачем врагу подсказывать направление…»

Он усмехнулся своим мыслям – отсидеться не получится в любом случае: когда поток насекомых остановят на выходе из долины, он неизбежно разобьётся на рукава и примется искать обходные пути через горы. На заставу заглянет только часть роя, но и этот «ручей» заставит поволноваться.

Глаза привыкли к лунному свету, и Лёня, цепляясь за ветки низкорослых берёз, полез выше по склону.

– Не слишком ли высоко занёсся, товарищ Лукашев? – послышался в наушниках насмешливый голос эвенка Шипкача. – По сфере дали новую сводку. Очередное изменение спектра и ускорение коллапса.

– Хочу глянуть, – не обращая внимания на двусмысленность вопроса, буркнул Лёня. – Сверху всегда видней.

– Тогда я с тобой, однако, – с акцентом «так говорили мои предки» сообщил Шипкач. – Шибко смотреть охота.

Лёня покачал головой и продолжил подъём.

Стены теснины разошлись, открывая сказочную панораму ночного горизонта. Яркий свет полной Луны делал пейзаж нереальным, даже фантастическим. Ундинская долина была сплошь покрыта туманом. Покатые спины облаков лениво колыхались под устойчивым ветром, катящимся с перевала. Особую мистичность картине придавало дрожащее красно-жёлтое марево, золотым шаром проступающее сквозь туман восточной оконечности долины.

– Что с радиационным фоном, Елена? – не повышая голоса,

спросил Лукашев.

– Физика в норме, Леонид Михайлович, – отозвался в гарнитуре Ленкин голос. – Сейсмограф регистрирует слабые толчки. С орбиты сообщают, что рой по-прежнему скрыт облачностью, предположительное время подхода – один час.

– А ведь заметно усохло, – сказал подкравшийся сзади эвенк. – В полночь верхний полюс был виден из Нерчинска.

– Может, мирно сойдёт на «нет» и перестанет пугать население?

– Население уже испугано, – напомнил Шипкач, – испугано настолько, что до сих пор пишет благодарности за скорость и порядок эвакуации… Смотри-ка, на востоке…

Лёня послушно посмотрел на восток, но, кроме мерцающей сферы, ничего примечательного не увидел.

– Выше, у Начинского Гольца, – чувствуя замешательство товарища, уточнил Шипкач. – Свечение. Поток ионизированного воздуха.

Но Лёня лишь пожал плечами.

– Как северное сияние, – разочарованный его равнодушием, сказал Шипкач. – Плохая примета.

Об увлечении эвенка приметами знало не только отделение, но и весь полк.

– Пять лет МГУ, не считая аспирантуры, а тебя всё на шаманство тянет? – с командирской строгостью спросил Лёня.

– Что толку в тяге? – усмехнулся Шипкач. – Для камлания нужны ум и десятилетия напряжённой учёбы. А я всегда был непоседой и умом в улусе не выделялся.

– Ага, – вклинился в беседу Вячеслав. – Четырнадцать авторских свидетельств на изобретения и диссер на втором году аспирантуры – это так просто, звёзды сошлись?

– «Ум» – это не хранилище ответов, а генератор вопросов, – назидательно сказал эвенк. – Умнее не тот, кто отвечает, а тот, кто может задать настоящий вопрос.

– Например? – с любопытством спросила Лена. – Пример настоящего вопроса?

– Говорю же, умом не отмечен, – в голосе эвенка опять зазвучала насмешка. – Был бы умным, служил бы в Штабе. А не с вами… по утёсам… с телом, спрятанным в скафандре.

Ленка прыснула, а Вячеслав недовольно пробурчал: «Тоже мне, Максим Горький».

«Всё верно, в скафандре, – тоскуя по ветру на лице, подумал Лёня. – Невесомый слой пластика по всему телу и прозрачный горшок на голове. Плюс сапоги и рукавицы. Фильтрация воздуха и радиосвязь. Даже наружные звуки, и те через микрофоны».

– Тут и в мирное время без скафандров сильно не разбежишься, – продолжал ворчать Вячеслав. – Это вас, тунгусов, мошка не замечает… Никак не пойму, зачем тебе гермокостюм.

– Завидуешь? – вопрос эвенка прозвучал издевательски.

– Разговорчики на посту! – решительно пресёк «скользкую» тему Леонид. – Тестируйте оборудование. Турбина, накопитель, решётка.

– Дважды прошли, Леонид Михайлович.

Но Лукашев был непреклонен:

– А вы ещё раз. Каждую цепь! Каскад за каскадом!