Хроника Торнбери
Шрифт:
— Девушка- красавица! Подожди, моя хорошая! Богом клянусь — ничего дурного не скажу, только правду открою! Денег не возьму, не бойся. Девушка, давно за тобой иду, важное сказать есть для тебя — говорила спешащая цыганка.
Я знала, что надо бежать, куда глаза глядят, в любом случае, чтобы она мне не обещала, голову она точно задурит и оставит без гроша в кармане!!!!
Но я замешкалась на миг, а маленький любопытный чертик в голове тихо зашептал:
Хотя… почему бы не рискнуть? Хотя бы один раз… Возможно
Прошедшие мимо меня двое молодых парней на секунду задержались, как бы спрашивая — нужна ли мне помощь, но я отрицательно мотнула головой и улыбнулась — все нормально — я контролирую ситуацию.
— Послушай, вижу, боишься меня, напрасно. Зла не принесу, только правду скажу.
Вот тебе первая правда — обидел тебя один человек, сильно обидел, душу и сердце твое на клочки порвал и в землю втоптал, правда давно это было, но ты до сих пор болеешь…
Я молчала, а ромала испытывающее глядела на меня.
Ну… это утверждение с большим полем допуска… почти каждая из нас когда то пострадала, была предана и пережила потерю любимого человека, — подумала я
Поэтому, первая правда в исполнении проницательной цыганки меня совсем не убедила.
Женщина улыбнулась и хитро прищурила карие глаза, необычайно красивые, напоминающие большие спелые вишни, от которых было сложно отвести взгляд.
— Только ты не думай о нем, девушка, забудь! Я знаю, и ты знай, не будет Вадиму счастья ни сейчас, ни потом.
А вот теперь мне стало не по себе.
— А откуда…
— Что, золотая моя? Откуда имя знаю? Так оно у тебя на лбу большими буквами написано.
И цыганка весело и звонко рассмеялась. Мне было не до смеха.
— И вот что скажу тебе, скоро совсем его забудешь. Ждет тебя дорога дальняя и дюже путанная.
— Дорога куда? — осмелилась я спросить
— А дорога та домой ведет…
— Почему дальняя? Мне до дома минут двадцать, от силы тридцать пешком…
— Это ты так думаешь…Тридцать минут, что десять часов, что сто дней — все одно.
Я перестала понимать и хотела попросить пояснить смысл, но женщина, нахмурившись, взяла меня за руку и погрузилась в чтение линий.
— Подожди, красавица…Бог мой, Пресвятая мать Мария…. Тьфу, тьфу, тьфу…
Потом цыганка начала бормотать себе под нос на непонятном певучем наречии. Несколько раз она поднимала на меня удивленные глаза и вновь начинала водить пальцами, унизанными бесчисленными дешевыми перстнями, по линиям моей ладони.
Странное ощущение мелькнуло в голове, будто сидишь в кабинете у хирурга и с опасением ждешь оглашения диагноза.
— Да, золотая моя, не зря Ромик за тобой побежал. Есть у меня еще правда и не одна. Целых три, и каждая твоя, только — какую выберешь, драгоценная моя?
Первая — говоришь тридцать минут до дома, так иди, не сворачивая, не оглядываясь, только в конце останешься ни с чем, одна, в холодном пустом доме.
Вторая — десять часов, вернешься домой, но жизнь пройдет как не твоя, как чужая, спокойно и скучно, правда голодной не будешь, замуж снова выйдешь, да только сердце твое все равно здесь со мной останется, потому что будет еще и…-
Третья правда — пока даже мне до конца не ведомая, но дорога к ней долгая, ох какая долгая и запутанная, красивая и опасная тропа поведет тебя к ней, вижу на ней цветы белые и тяжелую болезнь, твою ли — не ведаю. Вижу любовь благородного человека и возможную смерть… его ли? Нет, закрыт он. Знаю, что не твою — точно. А вот демона, поднявшегося из преисподней, хлопоты его злые вижу как на ладони. Домой Кольцо направит, но зло за ним, как ниточка за иголочкой потянется…. С третьего раза через портрет домой попадешь. И навсегда там останешься, счастливой. Но только, когда Лев превратится в Овечку, а Змея укусит себя за хвост, совершив колесо… все… ничего более не скажу…
Что выберешь, Елена? Да не бойся ты меня! Если я его имя прочла, неужели твое не узнала бы? Так, каким путем домой пойдем? — повторила цыганка свой странный вопрос, цепко ухватив меня взглядом.
Мои мысли разбежались во все стороны, подобно разноцветным стеклянным шарикам, собрать их воедино казалось нереально. Главное придерживаться логичной составляющей происходящего. Только где она? Я тяжело вздохнула, пытаясь привести растрепанные чувства в привычное состояние вялотекущего анабиоза, и ответила:
— Не знаю. Что то я Вас совершенно не понимаю… Извините… Знаю только одно — я ОЧЕНЬ хочу быть счастливой!!
(Господи, что я несу? Кто она мне?)
— Вот и ладненько, моя хорошая. Вот и правильно. Ты заслуживаешь счастье, только когда в руки его возьмешь, не обожгись…не вырони его родимое, назад вряд ли воротишь. А пока поблагодари меня за слова добрые, позолоти ручку и Ромику моему на конфеты дать не забудь.
Я незамедлительно достала из сумки кошелек и, вытащив из него все наличные деньги, около пяти тысяч рублей, отдала улыбающейся во все тридцать два зуба цыганке как само собой разумеющееся.
— Это все, что у меня есть, возьмите себе и ребенку… и спасибо Вам…
— Бог спасет, девушка. На все воля Божья, хорошая моя, положись на него и иди вперед, иди вперед….иди, милая. Иди, куда шла…
Видимо, цыганка все же смогла меня немного заворожить, потому что я послушно отвернувшись от нее — пошла вперед по дорожке. И только, придя в себя через несколько мгновений, оглянулась назад. Нет, ромала не исчезла, не растворилась в воздухе, она стояла на том же самом месте, держа чумазого ребенка за руку и… хитро улыбалась мне вслед.