Хроника времен Василия Сталина
Шрифт:
Командир 3 гв. истребительной авиадивизии
В. Сталин».
Много всего этого или мало для двадцатитрехлетнего парня на одну ночь — судите сами. А чтобы еще ясней представить фронтовые заботы молодого комдива, расскажу о случае, который произошел в середине августа на аэродроме Шяуляй.
Полки 3-й гвардейской авиационной дивизии, продвигаясь вслед за наступающими войсками, то и дело перебазировались на передовые аэродромы. 27 июля,
сломив сопротивление противника, наши овладели важным узлом его обороны городом Шяуляй. Выход в этот район угрожал вражеским коммуникациям, связывающим Восточную Пруссию с Прибалтикой, так что немцы предпринимали отчаянные попытки остановить наступление Красной Армии. В полосу наступления 1-го Прибалтийского фронта немецкое командование перебросило крупные резервы, и силами семи танковых, одной моторизованной дивизии противник наносил сильные контрудары.
Особенно напряженные бои разгорелись в районе Шяуляя — бои не только на земле, но и в воздухе. Бывший заместитель командира дивизии генерал-лейтенант авиации А. Ф. Семенов объяснял ту ситуацию так: «Противник стал широко использовать для штурмовых действий истребители «Фокке-Вульф-190». В связи с этим нам тоже пришлось несколько менять тактику прикрытия наземных войск: увеличили состав патрульных групп, ввели так называемый скользящий график патрулирования. Тем самым значительно была снижена эффективность ударов немецкой авиации».
График — графиком, а 15 августа, чуть свет, в 6 часов 55 минут, на шяуляйский аэродром налетели четыре «фоккера». В результате в управлении дивизии и роте связи было ранено четырнадцать человек, водитель сержант Дьяченко тут же скончался от ран.
На следующий день — по своему графику — два полка пехоты и 50–80 танков противника из района Кельмы и два полка и до 200 танков из района Куршенай перешли в наступление на Шяуляй и к исходу 17 августа начали обстрел аэродрома.
Так уж вышло: именно в это время на побывку к Василию прилетела из Москвы его жена, Галя Бур донская. В семье и теперь часто вспоминают ту их милую встречу.
... Под покровом темноты на аэродром прорвались немецкие танки. Что греха таить, вокруг поднялась страшная паника. Тогда Василий посадил в открытую автомашину жену и на полном ходу провел с бойцами политиковоспитательную беседу. «Трусы! — с солдатской откровенностью обратился комдив к своим гвардейцам, тут же — для убедительности — добавил несколько динамичных выражений, затем остановил машину и указал на жену: — Вон, смотрите, баба и та не боится!..» Гвардейцы — народ смекалистый, понятливый. Тонкий намек Василия Иосифовича уловили и, быстренько придя в себя — кто в чем был — в кабины и по газам. А с воздуха — ну что с теми каракатицами на гусеничном ходу разговаривать!
Стрельба, как утверждали мои учителя-фронтовики, лучший способ передачи мыслей на расстоянии. Истребители полковника Сталина пользовались этим довольно умело, так что они вполне доходчиво довели до немцев огорчение своего комдива: тактично ли было нарушать редкие на фронте минуты свидания молодых?..
Как закончился тот своеобразный интимный вечер для комдива Сталина, мне рассказал одессит А. Е. Скрябин.
Короче, в августе 1944 года полк торпедоносцев стоял вместе с дивизией Сталина на одном аэродроме. Высокие темпы наступления вызывали ряд трудностей со снабжением частей боеприпасами, горючим, продовольствием. База морской авиации находилась вообще далеко — в Ленинграде. Но комдив истребителей никакой бюрократии не признавал и чем мог помогал товарищам по оружию.
— На каждом столе для нас по вечерам стояла пол-литра — на четверых. Играл духовой оркестр. И все наши летчики о Василии Иосифовиче отзывались хорошо, — рассказывал Алексей Егорович, а я слушал старого солдата и думал: да, собственно, что за смысл сочинять-то ему? Василий — не сват и не брат этому мужественному и честному человеку. Таких, кто заискивал да лебезил перед сыном Сталина, много было — от рядового до самых высокопоставленных. А как только почувствовали, что обстановка изменилась, что Василий в беде оказался, — тут же отреклись от него. Холуй — он всегда холуй!
В ту августовскую ночь, по рассказу одессита Алексея Скрябина, летчика прославленного 1-го гвардейского минно-торпедного авиаполка Краснознаменного Балтийского флота, когда свыше трехсот танков и гитлеровская пехота навалились на аэродром, последними оставляли его командир полка торпедоносцев подполковник И. И. Борзов и комдив В. И. Сталина.
— А перед ними должен был взлетать младший лейтенант Муравьев. Вдруг на его «Бастоне» лопнуло колесо. Что делать?..
Алексей Егорович хороший рассказчик, он помнит множество подробностей фронтовой жизни, словно было это все с ним только вчера.
— Я тогда предложил Муравьеву пробить из пистолета другое колесо и взлетать на ободах. Все лучше, чем под гусеницами танков оказаться. Пилот согласился, сбросил уже на землю торпеду, и тут, глядим, бежит комдив Сталин. Спрашивает — в чем дело? А сам уже прикинул ситуацию и командует: «Скорей к Борзову!» Иван Иванович взял экипаж на борт, и все вместе взлетели. За нами — Василий Иосифович…
В жаркие августовские дни один из полков 3-й гвардейской стоял на аэродроме вместе с 303-й истребительной авиадивизией Г. Н. Захарова и полком «Нормандия». Василий тогда предложил Пуйяду перейти с французскими летчиками в его соединение. Командир «Нормандии» поблагодарил за доверие, но остался с дивизией, в которой французы начали свою боевую работу в небе России.
— Вася вскоре прикатил ко мне, — вспоминал Георгий Нефедович. — Только что прошел сильный дождь, все дороги стали непроезжими, но, гляжу, кто-то пробирается на тракторе. Оказалось, Василий. Мы пообщались вполне дружески, как в старые довоенные времена. Поужинали. О французах ничего не говорили. Потом Вася сел на трактор, попрощался — и порулил к своим гвардейцам…
Комдив Сталин гордился этим званием — гвардия! При случае не забывал подчеркнуть: мы — гвардейцы! Когда готовилось сентябрьское наступление дивизии,
летчикам предстояло взаимодействовать с 3-м гвардейским механизированным корпусом — подвижной группой 43-й общевойсковой армии. Это было уже в районе северо-западнее Бауска. И вот перед началом боевых действий комдив обратился к авиаторам с такими словами:
«Товарищи! Сегодня части 1-го Прибалтийского фронта начали генеральное наступление по окончательному освобождению советской Прибалтики от немецких захватчиков. Уверен, что личный состав вверенной мне дивизии в грядущих боях не посрамит гвардейского знамени и удостоенной чести гвардейцев, краснознаменцев, суворовцев.