Хроника времен Василия Сталина
Шрифт:
…По северной перегоночной трассе — через Красноярск, Якутск, Чукотку — пробивался транспортный самолетишко в Америку. Каждый командировочный из важных советских ведомств летел по своим чрезвычайно важным делам, и кто бы знал, с каким заданием были отправлены в Штаты два летуна и как аукнется потом этот их маршрут в кремлевских стенах…
«Кобра королевская»… Ее, конечно, следовало укротить — шла война. Однако у двух наших пилотяг было задание и поважнее того укрощения. Спустя годы уже не летчик-инженер, а профессиональный разведчик полковник Ф. П. Супрун припомнит, какое «четкое указание относительно сути нашего
В Уэлькале более недели они ожидали летной погоды. Когда же проскочили Берингов пролив и приземлились в Фербенксе — американском аэродроме на Аляске, — пассажиры краснозвездного Ли-2 распрощались: каждый отправился в своем направлении, а испытателей Супруна и Кочеткова пригласили в военную администрацию.
— Нас ввели в комнату, где было сооружение наподобие стойла, — рассказывает Федор Павлович, — усадили там и принялись фотографировать в профиль и анфас при зафиксированном положении головы. Будто уголовников…
От Фербенкса на военно-транспортном самолете С-47 Супруна и Кочеткова доставили на аэродром канадского городка Эдмонтон. Здесь в офицерской гостинице им предстояло заночевать, и с воспоминаниями о детстве, некогда проведенном в Канаде, Федор Павлович уснул.
Пробуждение было тяжелым: у обоих трещала голова, оба пошатывались. С чего бы?.. Причина головной боли вскоре выяснилась: когда пилоты стали одеваться, то обнаружили, что подкладка их кителей в ряде мест оказалась подпоротой. Стало быть, парни из местных компетентных органов уже поработали: сначала наших усыпили, а потом проверили — не везут ли они из России что-нибудь такое, что подорвало бы завоевания их неповторимой демократии.
— Жаль было кителей. Сшили-то их нам в самом образцовом военном ателье, — смеясь над американскими «штирлицами», будет вспоминать потом Федор Павлович.
Но такая встреча с союзниками оказалась только разминкой. Еще немало подобных ситуаций предстояло выдержать посланцам Москвы. Однако как в ободранных кителях представлять им великую державу? Руководство государственной закупочной комиссии Советского Союза в США подсказало, где сшить новые военные костюмы — в ателье для русских офицеров. Там закройщик, спросив фамилии заказчиков, записал их в свой талмуд и куда-то исчез. Вернулся он с какой-то карточкой и обратился к Федору Павловичу:
— Вы у нас уже заказывали костюм?
Супрун, естественно, удивился вопросу портного. Но тот — в доказательство — протянул ему документ.
— Как же так? Вот она, ваша карточка!..
Ну что ты скажешь!.. Как выяснилось, еще в 1936 году здесь был брат Федора Павловича — Степан, когда наша делегация закупала авиационные моторы для «испанцев». Антропометрические данные, как известно, важный элемент при составлении «словесного портрета», и вот, пожалуйста — бдительный закройщик засек габариты русского летчика, и уже восемь лет хранятся те сведения как досье в КГБ.
— Зачем вам это? — с укоризной спросил Федор Павлович незадачливого портняжку.
Тот покраснел, потупил взор, но русский весело разрядил неловкую обстановку:
— Сэр, измеряйте мои данные. Пополните свою коллекцию. Авось, кому-то пригодится…
Подобные «коллекционеры», любители и профессионалы высокого класса, будут сопровождать наших пилотов на каждом шагу.
16 марта 1944 года Супрун и Кочетков уже в Вашингтоне. Оба уверены, что все вопросы, связанные с испытанием нового самолета, командованием двух сторон решены и осталось лишь приступить к работе. Но не тут-то было. Потребовалось больше двух недель утомительного ожидания, прежде чем Пентагон спустил со своих сиятельных высот окончательное разрешение доводить «кобру» до ума.
Наконец-то наших испытателей принял президент корпорации «Белл Эйркрафт Корпорэйшн» господин Лоренс Д. Белл. Принял прямо на заводе, который находился в местечке Ниагара-Фолс, пригороде Буффало. Пожав русским руки, босс грохнулся в мягкое кресло — и лапти на стол! Это надо было понимать, как особое доверие к «своим парням».
— Я разрешаю вам называть меня не мистером Беллом, а просто Лэрри, — работал под простака шеф «Эйркрафт Корпорэйшн».
Стало быть, и нашим следовало отступить от официоза. «Как же назваться этому Лэрри? — прикидывал Федор Павлович, — «просто Федя»? А поймет ли?»…
— Зовите меня просто Фред, — предложил он и тут же перекрестил Андрея Григорьевича: — А ты будешь Генри.
— Итак, резюме: Лэрри, Генри и Фред, — заключил Белл. — О’кэй?
— О’кэй! — радостно вставил Генри Кочетков.
По-английски Андрей Григорьевич никаких слов больше не знал. Правда, спустя шесть месяцев, оставляя
Америку, он несколько обогатил свой лексикон, добавив к бодрому «о’кэй» более прозаическое: «рашен пай-лот»! Что означало: «Я русский летчик» — и этим, мол, все сказано, будьте здоровы…
На следующий день ведущий инженер фирмы У. Хеслер по-хозяйски провел Супруна и Кочеткова по всем помещениям испытательной станции, показал ангар, лаборатории, мастерские, летную комнату и офис для их работы. В ангаре тут и там стояли десятка два самолетов разных типов, а в углу, за брезентовой ширмой, таилось, видимо, нечто секретное. Охранял то «нечто» здоровенный негр-полицейский.
Здесь же, в ангаре, русские увидели и «королевскую кобру», которую им предстояло испытать. Вместе с Хеслером они составили программу летных испытаний: четыре ознакомительных полета, затем полеты на определение максимальной скорости на различных высотах, дальности, скороподъемности машины, полеты на штопор, стрельбу по воздушным и наземным целям. Для воздушного боя очень важно было определить радиус виражей и маневренные свойства самолета, так что решили провести и несколько воздушных боев с истребителями Р-39, Р-51 В, F-4 F и Р-38. Понятно, без стрельбы. Всего — 61 полет.