Хроника времен Василия Сталина
Шрифт:
— Летчик от Бога… — произнес тогда кто-то из военачальников, и это, пожалуй, только и позволительно было сказать о работе генерала Захарова в берлинском небе.
Когда пилотаж комкора, казалось, закончился — самолет его боевым разворотом удалился от трибун, — диктор торопливо объявил:
— Внимание, внимание! Дамы и господа, товарищи! Генерал Захаров пилотажную зону еще не покинул…
И тут, действительно, все увидели, как превратившаяся было в точку боевая машина ринулась вниз, затем вышла из пикирования и, прижимаясь к земле, стала на глазах расти. Летчик снизился до того, что его машина летела уже на высоте трибун, потом, резко взмахнув плоскостями, она перевернулась кабиной вниз и так продолжала снижение.
Страшно было видеть человека, повисшего на ремнях, когда под ним от ревущего мотора никла трава. Но вот в какое-то точно рассчитанное мгновение нос самолета чуть приподнялся, и тогда мощный залп бортового оружия истребителя оглушил все окрест. Трассирующие очереди снарядов ушли под углом вверх — в облака…
После импровизированного воздушного парада командование Группы советских оккупационных войск в Германии пригласило гостей на товарищеский ужин. Были приглашены, конечно, и Захаров с Савицким. На всю жизнь запомнится Георгию Нефедовичу высокая оценка его летного мастерства, которую дал в тот вечер маршал Жуков.
— Один брал нахрапом, а другой — культурой, — как бы между прочим заметил он и пожал руку генералу Захарову. А член Военного совета Телегин по-солдатски просто обнял его и предложил гостям тост:
— За русского летчика! За нашего богатыря!..
Однако парады на аэродромах не часты. А будни военного летчика и без войны — постоянная готовность к бою, преодоление стихии, себя… Помню безмятежное напутствие моего аэроклубовского инструктора перед первым самостоятельным полетом: «Жить захочешь — сядешь!»
Не всегда это получалось. Уж по какому случаю — не столь важно, но, как свидетельствовал нарком иностранных дел В. М. Молотов, в дни Потсдамской конференции к Иосифу Виссарионовичу Сталину пришли летчики. «Два-три человека, — рассказывал Вячеслав Михайлович. — Сталин поинтересовался: „Ну как у вас дела?” — „Да вот, — они без особой хитрости говорят, — начались катастрофы”. — „Как катастрофы? Расследовать!” И расследовали. Оказывается, Шахурин договорился с Новиковым. И того, и другого посадили — и наркома, и героя этого, Новикова».
Итак, спустя два месяца после войны, в Потсдаме произошла та беседа Сталина с пилотами.
То, что Сталин много усилий отдавал авиации и разбирался в ней основательно — да только ли в ней! — подтверждают и заместитель наркома авиационной промышленности авиаконструктор А. С. Яковлев, и нарком вооружения Б. Л. Ванников.
«Я помню, как в период испытаний новых самолетов ежедневно в 12 часов ночи готовилась сводка для Сталина о результатах испытательных полетов», — пишет Александр Сергеевич.
Говоря об отношении Сталина к авиационной промышленности, нарком Ванников также подчеркивает, что занимался ею Сталин повседневно, что руководивший тогда этой отраслью Шахурин «бывал у него чаще всех других наркомов, можно сказать, почти каждый день».
Нет, не прав был Павел Рычагов, так, в запальчивости, бросив горькие для Сталина слова обвинения: «Вы заставляете нас летать на гробах!» Напротив, за те «гробы» Сталин снял с должности наркома авиационной промышленности Михаила Кагановича, родного брата Лазаря, и поставил на его место Шахурина. А с августа 1940-го — в интересах дела! — именно Рычагова назначил командовать военно-воздушными силами.
«Сталин изучал ежедневные сводки выпуска самолетов и авиационных двигателей, требуя объяснений и принятия мер в каждом случае отклонений от графика, подробно разбирал вопросы, связанные с созданием новых самолетов и развитием авиационной промышленности», — вспоминает нарком вооружения.
А «гробов», если верить цифрам, именно при Рычагове заметно прибавилось. Так, в 1939 году — с 1 января по 15 мая — в авиационных катастрофах погибло 79 человек, а за неполный квартал 1941-го в два раза больше — 141 человек! Это без войны. Просто так. Земля шибко твердая…
Может, не случайно 12 апреля сорок первого нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков и написали по этому поводу такой вот приказ: «Главный Военный Совет Красной Армии, разобрав вопрос об авариях и катастрофах в авиации Красной Армии, установил, что аварии не только не уменьшаются, но все более увеличиваются из-за расхлябанности летного и командного состава авиации, ведущей к нарушениям элементарных правил летной службы. Из-за расхлябанности ежедневно при авариях и катастрофах в среднем гибнут 2–3 самолета, что составляет в год 600–900 самолетов».
Нарком Тимошенко приказал снять с поста начальника Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенанта П. Рычагова, а группу командиров авиачастей предать суду.
Через месяц нарком подводил итоги боевой подготовки ВВС за зимний период обучения. Сохранилась директива от 17 мая 1941 года под грифом «совершенно секретно». В ней Тимошенко отмечал следующее:
«Боевая подготовка ВВС КА проходила неудовлетворительно. Низкие показатели в боевой подготовке авиачастей Красной Армии сопровождались чрезвычайно большим количеством катастроф и аварий… Основные недостатки боевой подготовки за зимний период: переучивание летного состава на новые типы самолетов проводились медленными темпами; эксплуатация новой материальной части летно-техническим составом освоена слабо; тренировки в пикировании на самолетах СБ и АР-2 проводились неинтенсивно; обучение бомбометанию с пикирования на самолетах Пе-2 и АР-2 не проводилось; летный состав боевому применению — бомбометанию, воздушной стрельбе, высотным и маршрутным полетам обучался совершенно неудовлетворительно; самостоятельный выпуск на боевых самолетах молодого летного состава недопустимо затянулся и не был закончен к концу зимнего периода; подготовка летного состава к слепым и ночным полетам во всех частях ВВС КА была развернута слабо. Слепой налет составил 5,2 % к общему налету, ночной — 4,6 %…»
Да что «слепой полет» — с декабря 1940-го фигуры высшего пилотажа почти полностью были запрещены и на «Чайках» и на знаменитых «ишачках». Техника эта, казалось бы, была проверена в боях за торжество пролетарского интернационализма, а проку? Немцы уже на заключительном этапе тех же испанских событий — в 1938 году — продемонстрировали нам свой «мессер», который обходил наш И-16 более чем на 100 километров в час! И уже не из пулеметов строчили они по тем же «ишачкам», а вовсю из пушек палили. Однако наркомат авиационной промышленности при Моисеиче не телился. В конструкторских бюро создавались какие-то одномоторные бомбардировщики якобы дальнего действия — «наутилусы капитана Немо», корпели над аэродинамикой фанерных бипланов со скоростями, действительно, как у ишака. И тогда Сталин собрал руководящих работников наркомата авиационной промышленности и ВВС, всех ведущих авиаконструкторов и поставил задачу — за полтора-два года провести работу по проектированию, постройке, летным испытаниям, доводке и внедрению в серию новых типов боевых самолетов с улучшенными летно-техническими характеристиками.