Хроники Арли. Книга 1. Где я?
Шрифт:
Коридор тянулся и тянулся, уже пятнадцать минут ни одного ответвления. Даже ребенок, и тот не заблудится. Значит, все-таки шутка. Интересно, приложил к этому руку Василий или идея чья-то еще? Кто там еще такой же находчивый? Игорь? Семен? Нет, у Семена туго с воображением – исполнить сможет получше многих, а придумывать – совсем не его удел.
Я все больше убеждал себя в том, что вот-вот встречу персонал по организации квестов и заранее на это настраивался. Пожалуй, я даже не буду поднимать шум по поводу моего «похищения» пусть только часы отдадут. Ну и все остальное тоже.
В следующий момент я кубарем покатился по полу, получив сильнейший
Что это было? Больно до слез в глазах. Я пытался рассмотреть своего обидчика и не мог. Картинка перед глазами расплывалась, у меня никак не получалось сосредоточиться. Я дотронулся до носа, на пальцах осталось что-то липкое и горячее. Кровь! Много крови! От осознания своей беспомощности меня охватило бешенство.
– Ах, ты, урод… – мой монолог был прерван, как и мысли за несколько секунд до этого: второй удар вышел довольно чувствительным, хотя и не такой силы, как тот, что свалил меня с ног. Или не хотели совсем уж калечить, или не поставлена рука.
Я не собирался просто лежать и ждать пока из меня сделают отбивную. Мне хоть и не посчастливилось служить Родине, и черный пояс был разве что от «Луи Виттон», но я мог за себя постоять. Телохранители – это здорово, но бывают ситуации, когда приходится делать все самому. Да и вообще, я полагал, что репутация в конечном счёте – лучший защитник.
Я снова сделал попытку встать, впрочем, такую же неудачную, как и предыдущая. Тело слушалось плохо, куда-то враз подевались реакция и сила. Словно из меня вынули стержень.
Меня вразумили с пятого раза. Если выбирать между «сдаться» и «тебя забьют насмерть», я все-таки остановлюсь на первом. Хотя и не сразу. К тому же на третьей попытке жалость у моего обидчика иссякла. Он удивленно хрюкнул, что-то сказал неразборчиво, а затем меня начали бить в полную силу. Я, как мог, прикрывал руками лицо и бока, так что досталось рукам и ногам. В итоге я на практике познал древнее правило: молчание – золото. Впрочем, те, кто знал меня достаточно хорошо, поняли бы, что это многообещающее молчание.
Мой обидчик, хорошенько меня обработав, удовлетворенно бурчал под нос и прохаживался вокруг: здесь шахта слегка расширялась на самой развилке. Моё хорошее настроение сменилось сначала оторопью, а потом и откровенным гневом, но я больше не пытался его показать. Лежа на боку и баюкая отбитые руки, я лихорадочно соображал. Какой уж тут розыгрыш?! Похищение! Но кто?! Кто посмел?! Кому я успел перейти дорогу? Да, не любили меня многие, но на такую откровенную акцию могли пойти единицы. Или это не по мою душу? Может, тут наследил отец? Кто-то хочет его денег или услугу?
Я лежал почти неподвижно, ожидая продолжения. Ну должны же мне сказать, что от меня нужно? Если бы хотели убрать, вряд ли затеяли такую сложную комбинацию. Или это элементарная попытка меня запугать? Что мне делать? Изображать из себя крутого? Впрочем, чего тут изображать? Маска покорности никогда не была моим коньком. Папа нередко повторял фразу: если не можешь стать душой компании, стань ее главой. А уж как этого добиться – вопрос отдельный. Инструментов для управления людьми хватало. Но и грудью на пулеметы кидаться не стоило. Вон она у меня какая хилая оказалась.
Долго ничего не происходило. Странный тип ходил и ворчал под нос, я лежал и старался не двигаться, невольно морщась от боли. Впрочем, все равно было терпимо, меня давненько не били, и мне понравилось, что я держу удар. Не понравилось другое: я его просто держу и не могу ответить. Я вглядывался в зеленоватый сумрак. Кстати, если бы не эта незапланированная остановка, развилку туннеля я бы пропустил. Стены в этом месте слегка раздвигались в стороны, практически закрывая выступом небольшой провал в тусклом свечении. Тут-то меня и подкараулили. Да и я молодец, проворонил, расслабился раньше времени, напридумывал себе невесть что. Хотя кто бы мог представить такое завершение незапланированной прогулки.
Впрочем, ничего ещё не закончилось. Для меня, скорее, все только начинается.
Мои мысли прервал звук шагов. Темнота скрадывала очертания, и фигура человека с трудом различалась с трёх-четырех метров. Судя по звуку, он немного подволакивал ногу. Вроде бы, правую – черное пятно на месте головы дергалось в сторону, когда тень делала шаг этой ногой. Помня реакцию на мой голос, я помалкивал, оценивая шансы на следующую попытку.
Пора или нет? Какой-то он слишком здоровый. К тому же мне очень не понравилась боль в спине. Что это? Последствия неудачного падения? Мне все-таки достались сильнее, чем рассчитывал? И ещё я заметил, что не могу лежать на спине ровно, как будто что-то мешает.
Ещё пять шаркающих шагов в тишине. Я едва сдерживал нетерпение, до того мне хотелось увидеть, кому пришло в голову организовать моё похищение. В том, что это именно похищение, я уже почти не сомневался. Даже если это и не сам организатор, я наконец узнаю цель мерзавца, ну и, конечно, цену моей свободы. Вряд ли кому-то нужна моя смерть. Живой я более ценная добыча, тут можно даже поторговаться: как-никак, я у отца единственный наследник. Во всяком случае, я очень на это надеялся.
Меня слегка потряхивало. Адреналина в крови хватало, но нельзя сказать, что мне было страшно. Играла на нервах неопределенность, не хватало информации, продолжала ныть спина, но я не боялся. Я пока не знал, что со всем этим делать, но привычно пытался продумать варианты действий.
Последний шаг оказался решающим. Мне хватило света, чтобы рассмотреть обидчика. От неожиданности я даже приподнялся. Я точно сплю! Ну или схожу с ума. Может, всё-таки квест? Из тех, где душат, связывают, топят, где все происходит на грани. Когда ставишь подпись, что «осознаешь и все принимаешь».
– Мужик, ты кто? – выдавил я из себя, не зная, смеяться мне или плакать.
Глава 2
Вам приходилось в вашей жизни одной-единственной фразой перечеркивать все? Я даже не знаю, как выразить это «все» словами. Ну нет в человеческом языке настолько емкого слова, которое отражало бы глубину и пронизывающую ясность того, что следует в него вложить. Как будто ты ещё есть, смеешься, плачешь, ругаешься, дерешься, наконец. А после тебя уже нет. Ты даже можешь продолжать делать свои привычные дела. Физически с тобой все в порядке: руки-ноги по-прежнему целы, голова на месте и даже живот не болит. А все равно что-то в глубине тебя понимает: тебя больше нет! И дом твой горит, сейчас горит, в этот момент, а все, что ты можешь,– стоять и смотреть, как в пламени исчезает вся твоя жизнь.