Хроники Арли. Книга 3. Я – инквизитор
Шрифт:
– Что изменилось после того, как ты узнал, кто я? – нельзя демонстрировать неуверенность, ох, нельзя. – У меня отросли рога? Я начал пить кровь детей?
– Ты Убийца! Ты пришел уничтожить весь мир!
Вот они современные штампы средневекового обывателя.
– С чего ты это взял? Я – человек, я жить хочу! – добавим немного пафоса. – Я даю сдачи, когда мне угрожают, защищаю тех, кто мне дорог. Вот тут все пытаются доказать, что рано или поздно я превращусь в чудовище, но у меня нет совершенно никакого желания становиться монстром. И так у меня все не сахар.
– У нас не спрашивают, кем мы хотим быть. Судьба… – я не дал Оррику договорить.
– Судьба? Да что ты заладил: «Судьба». Что такое судьба? – я прищурился, кое-что вспомнив. –
– Кузнецом! – безапелляционно ответил тот, но потом до него дошло.
– А дочь барона? – напирал я.
Инквизитор сердито сопел, остальные молчали. Они уже поняли, куда я клоню.
– Судьба – это отговорка для ленивых. Если ты настоящий человек, то будешь сам выбирать и дорогу, и цель.
Я продолжал сверлить инквизитора взглядом, пока тот не отвел глаза. Маленькая победа, но она меня вдохновила. Впрочем, самый трудный бой впереди.
– А если бы убили меня или Оррика? – тихо произнесла Валена. Девушка стояла у окна и в отличие от Оррика на меня не смотрела.
– Я сделал бы для вас то же самое, – спокойно ответил я. Волшебница предпочитала помалкивать, когда мы говорили, но я уже убедился, что у нее всегда есть свое мнение. Зачастую – отличное от других. Смелая и решительная, она не чуралась работы, которой побрезговала бы иная девица благородных кровей, и демонстрировала изрядный характер, когда того требовали обстоятельства. Кроме того, чувство, словно мы знаем друг друга всю жизнь, со временем только усилилось, и я уже не представлял нашу компанию без нее.
– Все это ложь! С каждой смертью ты лишь обретаешь новую силу. Все эти широкие жесты нужны лишь для того, чтобы покрепче привязать нас к себе! – Аридил был внешне абсолютно спокоен, но внутри него кипела первородная ненависть.
Мне не хотелось отвечать той же монетой, но слова эльфа меня зацепили.
– Да, это правда. С каждой смертью я получаю какую-то новую способность, – я вскочил и встал напротив него, и хоть мой рост не позволял играть в «гляделки» на равных, ярость, клокотавшая внутри, словно, сравняла нас. – Но задай себе вопрос, почему я не убил себя тысячу раз в первый же день, когда узнал, кто я такой. Я же мог обрести силу, равную даже богам! Но я до сих пор хожу с этой штуковиной за спиной и наполовину слепой. Почему? – я окинул всех яростным взором. – Не всем по душе могущество любой ценой!
Аридил не выдержал и отвернулся, во мне же зрело доселе неведомое чувство, выталкивающее слово за словом.
– Задайте себе вопрос: может, поэтому мне не нужна сила?! – я поочерёдно оглядел всех, меня разрывало на части, хотелось выместить боль и раздражение которые накопились. – А может, потому что с каждой смертью я теряю себя?! А я не хочу… – запал внезапно угас, мой голос словно дал трещину и зазвучал глухо и безжизненно. – Я не хочу терять себя и вас.
В комнате воцарилась тишина. Мои спутники молчали, молчал и я. Мне нечего было добавить к сказанному. Пойдут ли они со мной дальше, я не сомневался, – конечно, пойдут. Вопрос только в мотивации. Я надеялся, что испытания сплотят нас, но пока что получалось наоборот.
Глава 4
С божьей помощью, как принято говорить не только на Земле, мы всё-таки добрались до Алаты. Кто не помнит, это столица самого большого государства на Арли, что признают везде, ну кроме, пожалуй, Гарна, вечного ее соперника на континенте. Девяносто дней в дороге не сказать, что пролетели совсем уж незаметно, но точно обошлись без приключений, изобилующих в первой половине пути. Дорога, пыль, скудная еда и скрип потертого седла – вот все, что приходит на ум, когда вспоминаешь об этом времени. Хмм… Ну, не совсем все, мне все же есть, что добавить, но об этом чуть позже. В целом же наши мытарства, как осада древней крепости, выматывали, заставляли постоянно думать о еде, сне и воде. Мы садились в седло ни свет ни заря и сползали с коней, когда солнце начинало царапать край небосвода.
Погода нас баловала: не сказать, чтобы солнышко постоянно наблюдало за нашими потугами, но слишком уж сильные дожди обходили стороной, хмарь же можно перетерпеть, поплотнее закутавшись в плащ, чтобы сырость не проникала под плотную ткань. Уже будучи ученым, дневную жару я пережидал под сенью какого-нибудь зеленого исполина, которых природа словно специально понатыкала вдоль дорог. Наше путешествие протекало с относительным комфортом, и мы…
О, Господи! Я сказал «мы»?! Никаких «мы» больше не было. Что обычно спаивает людей в одно целое? Дружба? Общие интересы? Временно заключенный союз? Боюсь, в моём случае ни одна из вышеперечисленных причин не применима. Я остро ощущал, настроение спутников, и их чувства по отношению ко мне можно было описать каким угодно словом, кроме как «дружеские».
Валена откровенно меня сторонилась, глаза девушки изредка касались моей спины, но взгляд тут же отдергивался, как будто она трогала рукой раскаленную сковородку. Ее аура при этом слишком часто окрашивалась в белый цвет – очевидный для меня знак, что человек боится. Конечно, девушка старалась не подавать виду, но меня не обманешь – я чувствую отношение к себе лучше любого другого человека в мире. Ну, по крайней мере, когда думают, находясь поблизости.
Что касаемо инквизитора, то внешне Оррик воспринял новость гораздо спокойнее остальных, но по нему вообще было трудно что-либо понять, если только воин не напьётся как следует – тогда он немного терял контроль и мог выдать свои настоящие мысли. Бывало это не часто – он похоже, знал об этом своем маленьком «пунктике», – поэтому пил в меру, и как правило, останавливался до наступления «пдк». К тому же с нашим финансами выпивка давно перешла в разряд роскоши, которую мы могли позволить себе только редкими вечерами, когда останавливались на постой в деревнях. При этом какого-то ужаса передо мной Оррик не испытывал, но вот настороженность переваливала через край. Мне стало казаться, что инквизитор постоянно прячет за спиной топор, и случись что, смахнет мне голову на фиг. Неприятное ощущение. Поневоле будешь стараться не делать рядом с ним резких движений.
Печальнее всего дела обстояли с эльфом. Аридил словно перечеркнул все, что с нами было до этого, заново накладывая строки на лист. Вот только что это были за письмена, любому, наблюдавшему со стороны, догадаться нетрудно – чистая, незамутнённая ненависть, квинтэссенция злобы и жажды мести. Мне иногда даже приходилось натягивать «кокон», чтобы хоть немного отдохнуть от эмоционального давления, ощущавшегося как сильнейший приступ гастрита. Его чувства, случалось, пробивали мою скорлупу, и тогда я вздрагивал, а по лицу словно били доской с приклеенной шкуркой – больно и дерет до костей. Эльф никогда не садился рядом, предпочитая держаться подальше, и старательно избегал любого общения. Он бы, наверное, даже ел из другого котелка, если бы у нас были деньги на его покупку. Так что мечты о сплоченной команде можно было засунуть… – ну, вы меня понимаете. С другой стороны, опыт той, другой, жизни подсказывал мне, что вода даже камень точит, и нужно немного потерпеть. Оставалось только гадать, сколько это «немного» и хватит ли моей «терпелки» на все испытания.
Дней тридцать в пути пролетели не то, чтобы совсем незаметно, но необходимость из раза в раз выполнять одни и те же действия превратили их в один бесконечный калейдоскоп из смены луны и солнца. Как будто небо медленно трясли над головой, выбрасывая то светлую, то черную кость. Практически постоянное передвижение верхом не превратило меня в ковбоя, и запрыгивать на всем скаку на лошадь я тоже не научился, но организм, наконец, принял к сведению, что отступать хозяин не собирается, и мы с ним пришли к некому соглашению: в обморок я больше не падал, погружаясь в некое состояние полусна – полузабытья, и петрушкой покачивался в седле, не выпадая из него на каждом шагу.