Хроники Арреды. Нити Данталли
Шрифт:
Мальстен сжал кулаки, понимая, на какой риск идет, но пути назад уже не было. Нужно было довести дело до конца. Сейчас, после Вальсбургской Конвенции о запрете участия иных существ в Войне Королевств, он особенно рисковал, придя с намерением открыть свою истинную природу во дворец Рериха VII Анкордского, временно пребывавшего в столице для подготовки переговоров с союзниками.
Стоило Мальстену сделать шаг в тронную залу, герольд громко возвестил:
– Его светлость, Мальстен Гелвин Ормонт, герцог Хоттмарский.
Мальстен приблизился
Правитель Анкорды был крупным мужчиной, грозным на вид. Его крутой нрав соответствовал внешности. Он выглядел старше своих лет и с отрочества внушал соотечественникам благоговейный трепет. Шевелюра рыжевато-каштановых волос придавала ему сходство с массивным львом. Когда он поднялся с трона и шагнул навстречу своему гостю, эхо стука его каблука разнеслось по зале. Стоявший по правую сторону от трона худосочный советник короля даже вздрогнул: похоже, монарх нечасто удостаивал своих посетителей тем, что поднимался со своего места в их присутствии.
– Хоттмар, – протянул Рерих. Его громкий баритон отразился от каждой стены. – Мне казалось, Хоттмар нынче стал основной резиденцией Красного Культа в Кардении. Я не вижу на вас красных одеяний, герцог Ормонт.
Мальстен поднял глаза на короля и кивнул.
– Вы совершенно правы, Ваше Величество, я не состою в Красном Культе. Земля, наследником которой я являюсь, была захвачена вышеупомянутой организацией в ходе войны. Посему формально я не герцог, а лишь проситель, у коего осталось только его имя.
Рерих изучающе склонил голову.
– В столице я принимаю просителей в последний день каждого месяца, господин Ормонт. – Он намеренно опустил утративший ценность титул Мальстена. – А сейчас и того реже, ибо идет война, и находиться во дворце подолгу не позволяют обстоятельства.
Рерих говорил небрежно, как с челядью, и не собирался этого скрывать. Что ему мог дать разоренный герцог, кроме пустых обещаний? Такие, как он, могли лишь выпрашивать покровительство, а взамен бросать громкие клятвы в верности. Сейчас куда выгоднее была бы военная поддержка, которой бывший герцог Хоттмарский оказать не мог.
Мальстен почтительно кивнул.
– Мне это известно, Ваше Величество. Однако я лелеял надежду, что Вас заинтересует то, зачем я явился к Вам.
Рерих скептически приподнял бровь.
– Что же заставило вас так думать?
Мальстен огляделся.
– При всем моем почтении, Ваше Величество, я смогу обсудить с Вами мое предложение лишь наедине, либо в кругу тех лиц, кому Вы безоговорочно, – он особенно подчеркнул это слово, – доверяете. И тем лучше для нас обоих, чем этот круг будет уже.
Рерих был удивлен столь вольным заявлением чужестранца. Несколько мгновений он размышлял, затем решил согласиться на условия просителя.
– Что ж, вы застали меня в подходящем расположении духа, господин Ормонт. Мне любопытно, что вы можете предложить. Оставьте
Последние слова были обращены ко всем присутствующим, кроме Мальстена.
– Ваше Величество, разумно ли… – попытался возразить советник, однако Рерих угрожающе прищурился и властно приподнял руку.
– Это приказ, – строго оборвал он, и более никто не посмел ослушаться.
Советник, проследовав к двери последним, с неприязнью посмотрел на Мальстена, однако не сказал ему ни слова.
Как только король остался с визитером наедине, он вопрошающе кивнул:
– Так с чем же вы ко мне пришли, господин Ормонт?
Мальстен сделал шаг к монарху и решительно посмотрел в его темные глаза.
– Я хочу вступить в ряды войск Анкорды, Ваше Величество. Сражаться за вас на войне.
Рерих даже не попытался скрыть свое разочарование.
– Это и есть цель вашего визита, ради которой я приказал всем удалиться? Дело, которое не терпит свидетелей? Вы имеете наглость насмехаться надо мной?
Король явно начинал злиться, и Мальстен поспешил успокоить его.
– Все не совсем так, как Вы подумали, Ваше Величество, – произнес он, продолжая пристально смотреть монарху в глаза. – Видите ли, я не совсем обычный боец, как может показаться на первый взгляд. Я имею смелость предполагать, что мое присутствие поможет Анкорде победить в войне и соблюсти те интересы, что она преследует.
Рерих недоверчиво прищурился.
– И как же ваше присутствие поможет?
Мальстен прерывисто вздохнул.
Пришло время рискнуть всем.
– Я данталли, – тихо сказал он. – При аресте моей семьи Красный Культ не добился, чтобы меня выдали. Но в самих подозрениях на мой счет жрецы не ошиблись.
Брови Рериха изумленно поползли вверх.
– Удивительно, что они не пустили вам кровь, – понизив голос до басовитого шепота, заметил он.
– У них не было таких полномочий: не нашлось доказательств, которые бы позволили им пускать кровь герцогу. К тому же, я был в Нельне, и у них не было оснований вызвать меня для допроса.
С каждым словом Мальстена Рерих Анкордский все больше хмурился. Данталли говорил спокойно, но кипевший в его душе гнев ощущался даже на расстоянии, и Рерих пока не был уверен, что этот гнев – не повод как можно быстрее позвать стражу.
Мальстен напряженно выпрямился, готовясь опутать монарха нитями в случае необходимости. Он понимал, что ставит на карту свою жизнь. Перед тем, как явиться в анкордский дворец, он не раз продумывал, как ему следует поступить, каким именем назваться, и пришел к выводу, что использует настоящее. Чтобы добиться своей цели, необходимо было иметь соответствующее положение в обществе, без этого Рерих его бы попросту не принял. К тому же Мальстен был убежден, что в случае резкого отказа и ареста призванные к делу жрецы Красного Культа все равно вытянули бы из него всю правду, этому они хорошо обучены. В случае же успеха он верил, что при его талантах его и вовсе невозможно будет раскрыть.