Хроники боевых ангелов. Часть 2.
Шрифт:
Недалеко от последнего города разыгралась забавная сцена. Завернув за очередной поворот, отряд обнаружил десяток связанных мужиков и двух наших безбашенных школьниц - Самафрану и Илику. Девчонки размахивали кувалдами и пытались построить мост - гать через заболоченный участок. Необходимые для этого бревна и доски валялись рядом, между селянских телег.
– Доложите обстановку, - деланно строго приказал капитан.
– Мы были в авангарде, сударь, и обнаружили этот участок утонувшей дороги. Телеги не пройдут. Мы уговорили командира авангарда лейтенанта Зигано мобилизовать соседнее село на постройку
Самафрана в высшей школе выбрала специальность строителя и даже прочитала кое-какие учебники по этой теме в последние два месяца перед выходом. Её намерение построить мостки с помощью десятка мужиков было несколько самонадеянным. Дело пахло месячной стройкой. А вдвоём они проложили за всё время целых восемь шагов пути из четырехсот.
– Похвально, - сказал капитан, - только больше без моего приказа мосты не стройте.
А потом мы взяли наши возы и, как всегда, протащили их на себе, утопая по уши в грязи. Впрочем, доски и бревна тоже очень пригодились, с ними дело прошло намного легче. Сколоченные девчонками мостки капитан распорядился взять с собою - болотистых мест становилось чем дальше, тем всё больше и больше.
Неудачливых насильников оставили там, где лежали. Капитан не стал их ни наказывать, ни платить за стройматериалы.
Проезжая через эти места, я понял, что вырос в очень культурном месте. Здесь в сёлах не было школ, жители не умели ни считать, ни писать. Дороги находились в ужасающем состоянии, за ними никто не следил. Отпускать девчонок одних в села было просто невозможно - все мужики села сразу сбегались и начинали спускать штаны. Каждая закупка продовольствия превращалась в штурм. Пока мы не входили в село плотной вооружённой колонной, жители с нами не разговаривали, а одиночных посланников пытались грабить, отнимая оружие и одежду.
В моей земле проезжих очень уважали. Даже одинокие женщины могли ездить между сёлами и в город. Незамужних, конечно, могли и украсть, но потом обязательно послали бы сватов, договариваться о выкупе.
На третий день путешествия я вытащил за ухо из продовольственного фургона мальчишку по имени Джумбо. Он вертелся среди отряда ещё в Родокинии, девчонки его подкармливали, а он бегал за мелким покупками для тех, кому не полагалась увольнительная. Ему было около десяти лет. Он просился идти с нами еще в городе. Капитан его высмеял и прогнал. Видимо, мальчишка решил пролезть потихоньку. Он не мог этого сделать без помощи девчонок, ему нужно было проводить ночь в помещении или в шатре со светом, иначе его съели бы Тени. Я провёл быстрое следствие, но не призналась ни одна из наших дам.
Я отвёл нарушителя к капитану, тот попытался застращать мальчишку в духе: "Дело наше опасное, и мы почти все погибнем, лучше мы оставим тебя в ближайшем городе".
– Не оставляйте меня, я и так погибал на улице, я сирота, без родителей! Пожалуйста, возьмите меня с собою, я хочу умереть с честью, в бою, а не от голода!
– вопил наглый мальчишка.
Капитан вынужден был смириться и оставил парня в качестве слуги, с условием, что он будет делать что скажут за еду и обучение. Под "обучением" капитан подразумевал наши обычные многочасовые силовые тренировки и тренировки с оружием. Ещё капитан приказал отвесить ему десяток ударов за самоуправство. Но сильнее всего наказан оказался... я.
Капитан решил, что раз я нашел этого крысёныша, то мне и быть ему папой. Парнишка тут же заявил, что он будет считать меня не только папой, но и господином, и что он будет считать честью умереть по моему приказу. Я приставил его чистить лошадей. Это его очень расстроило. Он считал, что его пошлют в бой впереди основного строя, чтобы он мог пролезть под щиты противника и заколоть их кинжалами снизу. Или, на худой конец, собрать в свое тело все стрелы, спасти этим наших парней и таким образом умереть с честью. Я популярно объяснил мальчишке, что война - это, прежде всего, борьба с навозом всех видов. Мальчишка сказал, что уходит из отряда. Я ответил, что если капитан принял в отряд, то уход до окончания контракта - это дезертирство, за которое полагается смертная казнь.
Свои десять ударов Джумбо получил на следующий день, на утреннем построении. Капитан представил отряду нового бойца, предупредил, что всем новым прилипалам будет просто отрубать головы. Я отхлестал мальчишку специально собранной мягкой крапивой. Парнишка продержался молодцом и сумел не заплакать.
Проблемы с ним начались в этот же день. Нахалёнка баловали все. Мужики, лишенные семьи, выплескивали на него всю нерастраченную любовь к детям. Девчонки тискали, как мягкую игрушку. Стоило мне отвернуться, как всех лошадей вычищали за Джумбо. Единственное место, где он действительно работал - это занятия по боевым искусствам.
Я принялся учить Джумбо грамоте, но это было непросто. Язык здесь очень сильно отличался от нашего. Мы его понимали, но с некоторым трудом, а буквы вообще были другими. В итоге наши занятия стали больше похожи на занятия по рукопашному бою, а заканчивались всегда одинаково - мальчишка залезал на ближайшую возвышенность, дерево или постройку, и начинал вопить благим матом, что я его замучил наукой. Прибегали наши добрые дядьки и принимались меня стыдить за то, что я так сильно перетруждаю бедного ребенка, который весь день работал слугой.
Когда Мурия пожалела меня и взялась учить этого прохвоста, я был ей очень благодарен, настолько, что сгоряча пообещал любое желание. Мурия тут же поступила жестоко. Она потребовала, чтобы я два месяца спал, обнявшись только с нею (после ухода Милы её место справа от меня заняла Малуни). Пришлось два месяца засыпать на левом боку.
Джумбо на удивление хорошо сдружился со Львёнком. Почти целый день они проводили вместе, менялись какими-то детскими ценностями и никогда не дрались, кроме как в шутку.
Мамальвёнка выздоравливала больше месяца. Выходила она из фургона редко. Для экономии места капитан придумал перенести в фургон оборотней часть золотого запаса, обеспечив ему таким образом дополнительную защиту.
Имя Мамальвёнки постепенно сократили до "Малёнки". Так её все и звали. Весь отряд думал, что капитан где-то нашел двух леопардов и везёт с собою женщину с ребёнком ради её способности управлять зверями. Леопардов выпускали редко, при этом Малёнку и её сына изображал кто-нибудь из девушек. Чаще всего это происходило вечером.