Хроники боевых ангелов. Часть 2.
Шрифт:
– Могу я поговорить наедине с Лионом?
Вся моя команда испарилась.
– Привет, Лион. Я хотел бы тебе кое-что объяснить. Мне нужно было удержать отряд в замке, поэтому твой маленький промах оказался как нельзя более кстати. Надеюсь, тебе не больно?
– Э-э, простите, сударь?
Капитан снял ткань с моей спины и удивлённо посмотрел на сержанта Паргино:
– Я тебе какой плёткой приказал его пороть?
– Гладкой, господин капитан, - ответил сержант, протягивая капитану плеть.
– А почему ты протягиваешь мне строгую плеть для наказания особо тяжких?
Сержант удивлённо поднёс инструмент к глазам:
– Виноват, господин капитан. В темноте взял не ту плеть. У них ручки одинакового цвета.
Я не смог не засмеяться.
– Идиоты вокруг, - прошипел капитан, а затем добавил громким голосом:
– Лион, идея была в том, чтобы примерно выпороть тебя лысой плёткой, больно, но без повреждений. Колдуны должны были обеспечить видимость большой крови и потерю сознания после четвертого удара. Нужно было запугать весь отряд, иначе войска бы нам весь город разнесли. А получается, мы тебя всерьез выпороли. Ну, ты парень молодой, выздоровеешь, тебе наказание на пользу. Как говорил мой папочка, розга соображение прямит и ум правит. Снимаю тебя со всех работ на неделю. А вот сержанта Паргино придется выпороть за тебя, восемь ударов.
Сержант побледнел, но повторил:
– Есть восемь ударов.
Я вспомнил искреннее удивление сержанта, когда он был уверен, что у него лысая плетка, и попросил:
– Пожалуйста, простите его.
– Ну что, сержант? Боец просит простить тебя. Будешь ему должен.
– Буду должен, - подтвердил Паргино.
– Ещё одно дельце, Лион. Не знаешь, где Линара?
– Она сильная. Скоро появится. Переживёт горе и появится.
– Буду надеяться, что так.
Капитан с сержантом ушли, вернулась моя компания. Пока они рассаживались, я обдумал вероятность того, не было ли явление капитана комедией. Пришел к выводу, что, скорее всего, нет, уж слишком искренним было их удивление.
Общество горело желанием узнать, зачем приходил капитан. Я подумал и решил не рассказывать всей правды:
– Да, в общем-то, извиниться. Они не хотели меня так сильно наказывать. Разрешили неделю бездельничать.
– Ура-а!
– обрадовалась Малуни. Мури и Мила засмеялись. Очевидно, их мысли о том, чем я буду заниматься эту неделю, отличались от планов Малуни.
– Ещё капитан спрашивал, где Линара, вы её нигде не видели?
– На утреннем построении рядом со мною стояла, а с тех пор где-то прячется, - сказала Вара, - мы хотели с ней поговорить, но никто не смог перехватить.
В этот момент пришла Айсфинг. Воцарилось глубочайшее молчание.
– Линара, ты где была? Я так хотел к тебе зайти, поговорить, высказать сочувствие, а ты невесть где. Ты как вообще?
Айсфинг прошла к моему изголовью, отобрала у Малуни тарелку с жареным мясом и засунула кусок себе в рот:
– Я такая счастливая! У меня был кто-то, кого я могла любить, всеми силами, искренне и без задних мыслей. Конечно, это всё было самообманом, но не думаю, что у всех было в жизни такое счастье. Риски был обычным эгоистом, он пользовался мною, как хотел. Я чистила ему коня и точила меч, а он хвалился перед другими своим обаянием. Я тут поговорила с некоторыми ребятами, они подтвердили твои слова, Лион. Прости, что не верила. Но хотя бы некоторое время я была счастлива.
– Риски потом изменился. Ты его здорово изменила. Он очень тебя зауважал. Кстати, те ребята, с которыми ты разговаривала о Риски, они остались живы?
– Да, вполне. Почти целы. А в чём Риски изменился?
– Мы, наверное, пойдём?
– предложил Брун, и все потихоньку покинули зал. Я тем временем пересказывал княжне последний подслушанный разговор Риски. С каждым следующим словом глаза Айсфинг наливались сильным зелёным светом. Чтобы успокоиться, она отправляла в рот один кусочек мяса за другим.
– Спасибо, Лион. Ты мой единственный и настоящий друг. Тебя наказали за то, что ты пытался спасти меня? Извини, я тогда совсем не в себе была.
– Забудь... это было частью большой политики капитана. Извини, что не зашел к тебе вчера вечером.
– Ты не смог бы зайти. Я барьер на дверь поставила.
– Тебя капитан искал. Зайди к нему, доложись.
– Обязательно, - пообещала Айсфинг.
Но сначала она поцеловала меня в щеку и вылизала всю кровоточащую спину. Как это ни удивительно, но боль ушла. Когда она подняла голову, глаза у княжны были ярко-красными. Айсфинг положила голову рядом с моей и зашептала:
– Я всем приношу неприятности. Вчера я пила кровь Риски. Сегодня - твою. Как скоро мне придётся пить чью-то ещё предсмертную кровь? Может, мне лучше не жить?
Так вот чем она занималась, когда изображала бесконечное горе на бастионе. А я ещё гадал, почему она присоединилась позже.
– Даже не смей думать в таком духе. Это не ты напала на город, а сумасшедший колдун. Без тебя было бы намного хуже. Ты честная, заботливая и добрая. Таких очень мало.
– Спасибо, Лион. Мне гораздо лучше.
Княжна ушла, топая широким солдатским шагом. Привыкла изображать мальчишку. Как бы её отучить?
Вечером ещё раз зашел сержант Паргино:
– Лион, честное слово, случайно перепутал. Я тебе должен. Если чего хочешь, принести там или в городе чего купить - только скажи.
– Спасибо, господин сержант. Сами видели, у меня тут есть, кому приносить. Думаю, в каком-нибудь бою спасёте меня... и ещё не раз.
– Это я тебе могу обещать, - обрадовался сержант, ещё раз попросил простить и убежал. А я подумал, что таким образом ко мне вернулась шутка с жеребцом, когда сержанту очень сильно нагорело. Тогда Паргино очень долго ходил с разбитым лбом. Он так и не понял, что это я его подставил под удар.
Ночью у меня сильно разболелись порезы и поднялась высокая температура. Никто ко мне не пришел, и только добрый доктор смазал раны бальзамом. Боль ушла, но всё равно я всю ночь метался в кошмарах. Опять снилось, что в меня летят стрелы.
Три дня я ходил только от казармы до кухни и обратно. Все эти дни Малуни вертелась возле меня и при малейшей возможности устраивала скандалы в духе: "Как ты смеешь так медленно выздоравливать, я тебя так люблю, а ты мне приносишь так много волнений своими болячками!" Поначалу я думал, что это у неё шутки такие. Но потом понял, что это всерьёз.