Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза
Шрифт:
– Ладно. Я не хочу с ним спорить.
– Меняющий – не единственный Взятый в этом городе, – напомнил я. – Он сказал, что чует Хромого.
Ворон пожал плечами. Хромой его не интересовал.
К нам подошел лже-Миляга. Мы встали. Меня немного трясло, но я заметил, что и Ворон чуточку побледнел. Вот и хорошо. Значит, он не всегда холоден как камень.
– Ты пойдешь со мной, – заявил Меняющий Ворону и посмотрел на меня. – И ты. И сержант.
– Они знают Эльмо, – запротестовал я.
Меняющий лишь улыбнулся:
– Вы будете выглядеть как мятежники. Только члены Круга способны заметить подмену, но никого из них в городе нет. Здешние мятежники помешаны на независимости, и мы воспользуемся тем, что они не вызвали подмогу.
Мятежники столь же склонны к политической грызне, что и слуги Госпожи.
Меняющий поманил к себе Одноглазого.
– Как там полковник Зуад?
– Еще не раскололся.
– Он из крутого теста, – заметил скупой на комплименты Ворон.
– Узнал новые имена? – спросил меня Эльмо.
Я вручил длинный список. Сержант остался доволен.
– Пора идти, – решил Меняющий, – пока Хромой не нанес удар.
Одноглазый сообщил нам пароли. Оробевший, убежденный в том, что не гожусь для подобных приключений, и абсолютно уверенный, что не рискну воспротивиться воле Меняющего, я поплелся за Взятым.
Я так и не понял, когда это произошло, – просто поднял глаза и увидел, что иду с какими-то незнакомцами. И тотчас юркнул за спину Меняющего.
Ворон рассмеялся, и я сообразил. Меняющий накрыл нас своими чарами, и теперь мы похожи на командиров мятежников.
– Кто мы? – спросил я.
Меняющий показал на Ворона:
– Твердец, член Круга и зять Загребущего. Они ненавидят друг дружку, в точности как Душелов и Хромой. Эльмо теперь фельдмайор Риф, начальник штаба у Твердеца. А ты Мотрин Ханин, племянник Твердеца, злобный убийца.
Мы не слышали прежде этих имен, но Меняющий заверил, что присутствие их обладателей ни у кого не вызовет вопросов. Твердец постоянно то уезжает из Форсберга, то возвращается, не давая скучать брату своей жены.
«Ловко придумано, – решил я. – Комар носу не подточит. А как насчет Хромого? Что нам делать, если он заявится?»
Люди в том месте, где держали Зуада, проявили скорее раздражение, нежели любопытство, когда Миляга объявил о приходе Твердеца. На Круг они не очень-то полагались. Вопросов задавать не стали. Очевидно, реальный Твердец отличался злобным, вспыльчивым и непредсказуемым характером.
– Покажите им пленника, – сказал Меняющий.
Один из мятежников многозначительно взглянул на Меняющего – мол, не спеши, Миляга.
Заведение было набито мятежниками. Я будто слышал, как Эльмо обдумывает план атаки.
Через хитро замаскированную дверь нас провели в подвал, а затем еще ниже – в помещение с земляными стенами, потолок в котором поддерживали балки и деревянные столбы. Все здесь казалось воплощением фантазий какого-то демона.
Разумеется, камеры пыток на свете есть, но большинство людей их не видело, поэтому не верит всерьез в их существование. Мне тоже еще не доводилось заглядывать в такие места.
Я рассмотрел пыточные инструменты, перевел взгляд на Зуада, привязанного к огромному креслу зловещей конструкции, и удивился, почему Госпожу все считают такой злодейкой. Эти люди утверждают, что они хорошие, борются за справедливость, свободу и достоинство человеческого духа, но их методы ничуть не лучше, чем у Хромого.
Меняющий что-то шепнул Ворону, тот кивнул. Я задался вопросом, как же мы получим сигнал действовать. Взятый репетировал с нами очень недолго. Мятежники ожидают, что мы поведем себя как Твердец и его головорезы.
Мы уселись и стали наблюдать за допросом. Наше присутствие вдохновило мастеров заплечных дел. Я закрыл глаза. На Ворона и Эльмо зрелище подействовало слабее.
Через несколько минут «Твердец» приказал «майору Рифу» отправиться по какому-то делу. Сути поручения не помню, мне было не до того. Целью этого маневра было вывести Эльмо на улицу, чтобы он с остальными окружил дом.
Операцией командовал Меняющий, а нам полагалось спокойно сидеть и дожидаться его сигнала. Я полагал, что мы сделаем свой ход, когда Эльмо ворвется в заведение и сверху вниз начнет распространяться паника. Ну а пока будем наблюдать за умерщвлением полковника Зуада.
Пленник выглядел не сказать что внушительно, но ведь над ним уже успели потрудиться мучители. Полагаю, любой будет трястись как заяц, если его отдать в лапы палачей.
Мы сидели, словно три истукана. Я мысленно поторапливал Эльмо, потому что привык получать удовольствие от исцеления человеческой плоти, а не от ее разрушения.
Даже Ворон казался не больно-то счастливым. В своих фантазиях он, несомненно, подвергал Зуада самым чудовищным истязаниям, но, когда дело дошло до реальных пыток, в душе Ворона победила присущая ему порядочность. Он предпочитал другой стиль – вонзить нож и на этом покончить с местью.
Пол дрогнул, словно по нему топнули гигантским сапогом. Со стен и потолка посыпалась земля. Воздух замутился от пыли.
– Землетрясение! – заорал кто-то, и все мятежники бросились к лестнице.
Меняющий сидел спокойно и улыбался.
Пол содрогнулся вновь. Я преодолел стадный инстинкт и усидел на месте. Меняющий-то не встревожился, так какой резон дергаться мне?
Он указал на Зуада. Ворон кивнул, встал и подошел к полковнику. Тот был в сознании и все понимал. Толчки его напугали, и он с благодарностью взглянул на Ворона, когда тот начал его освобождать.