Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза
Шрифт:
У Капитана был задумчивый вид.
– У тебя тоже возникло ощущение, что здесь замешана политика? – спросил он Ворона.
– Наш Отряд – орудие Душелова. Это всем известно. Загадка лишь в том, как он намерен свое орудие использовать.
– Я это понял еще в Опале.
Политика. Империя Госпожи якобы монолитна. Десять Взятых прилагают огромные усилия к сохранению ее целостности. Но еще больше энергии они тратят на грызню между собой, напоминая малышей, дерущихся из-за игрушки или материнского внимания.
– Это
– Все. Он сказал, что будет держать с нами связь.
Так что мы пошли и решили задачу. Глухой ночью захватили крепость в Сделке. Говорят, Загребущий и Хромой обезумели от злобы. Полагаю, Душелова эта новость только порадовала.
Одноглазый сбросил карту в кучу.
– Кто-то прибедняется, – пробормотал он.
Гоблин схватил карту из кучи, выложил четырех валетов, сбросил даму и ухмыльнулся. Ежу было ясно, что он намерен играть на понижение и у него не осталось ничего крупнее двойки. Одноглазый шарахнул кулаком по столу и зашипел. С тех пор как мы сели играть, он ни разу не выиграл.
– Успокойтесь, парни, – велел Эльмо, не обращая внимания на сброшенную Гоблином даму. Он взял из колоды, посмотрел на карты, поднеся их к самым глазам, выложил три четверки и сбросил двойку. Потом постучал по столу оставшимися двумя картами, улыбнулся Гоблину и сказал: – Если у тебя не туз, то берегись, пухляк.
Рассол подхватил двойку Эльмо, выложил ее вместе с тремя своими и сбросил тройку. Он сверлил Гоблина взглядом совиных глазок, недвусмысленно намекавшим на неприятности: если тот вздумает идти на понижение, его не спасет даже туз.
Я пожалел, что с нами нет Ворона, – в его присутствии Одноглазый слишком нервничал и не осмеливался мухлевать. Но Ворон сейчас был в «турнепсном патруле» – так мы называли еженедельные поездки в Весло для закупки продовольствия, – а на его стуле сидел Рассол.
Рассол – интендант Отряда, и в «турнепсный патруль» он обычно отправляется сам. Сегодня у него возникли проблемы с желудком, и он выпросил разрешение остаться.
– Похоже, нынче прибедняются все. – Я с отчаянием вгляделся в свои безнадежные карты.
Две семерки, две восьмерки и девятка, которая пойдет с одной из восьмерок, но все равно нет комбинации одной масти. Почти все, что могло бы пригодиться, лежит в куче.
Я потянул. Наконец-то! Еще одна девятка – есть комбинация. Я выложил ее, сбросил семерку и начал молиться. И впрямь сейчас меня могла выручить лишь молитва.
Одноглазый начихал на мою семерку и взял карту из колоды.
– Проклятье!
Он пристроил шестерку к выложенным мною картам и сбросил другую.
– Момент истины, – заявил он Гоблину. – Что, отбивная, собираешься потягаться с Рассолом? Эти форсбергцы, – добавил он, – настоящие психи. Мне такие еще нигде не попадались.
Мы сидели в крепости уже месяц – многовато для нас, но мне тут было хорошо.
– Скоро я настолько к ним привыкну, что они мне даже понравятся, – сказал я. – Если научатся любить меня. – Мы успели отбить четыре контратаки. – Ходи, Гоблин, не тяни вола за яйца. Сам знаешь, что уже ободрал нас с Эльмо.
Рассол поскреб ногтем уголок карты, пристально посмотрел на Гоблина.
– У них тут собрана вся коллекция мифов мятежников, – сказал он. – Пророки и лжепророки, вещие сны, божественные откровения. Даже слух о том, что где-то в здешних краях есть ребенок, родившийся реинкарнацией Белой Розы.
– Если ребенок уже здесь, то почему он до сих пор не прихлопнул нас? – спросил Эльмо.
– Потому что его до сих пор не нашли. Или ее. Говорят, мальца ищет целая толпа местных.
Гоблин струсил. Он потянул карту, выругался, сбросил короля. Эльмо взял карту из колоды и сбросил другого короля. Рассол взглянул на Гоблина, еле заметно улыбнулся и взял карту, даже не потрудившись на нее посмотреть, затем пристроил пятерку к шестерке, которую Одноглазый уложил рядом с моей комбинацией, а взятую сбросил на кучу.
– Пятерка? – пискнул Гоблин. – Ты держал пятерку? Не могу поверить. У него была пятерка! – Он шлепнул на стол туза. – У него была проклятая пятерка!..
– Полегче, полегче, – предостерег его Эльмо. – Вспомни, ведь это ты всегда уговариваешь Одноглазого не кипятиться.
– Он блефовал! Ну как он сумел одурачить меня проклятой пятеркой?
Рассол, еле заметно улыбаясь, собирал выигрыш. Он был доволен собой – сблефовал классно. Я сам готов был поклясться, что он держал туза.
Одноглазый сгреб карты и кинул их Гоблину:
– Сдавай.
– Ну это уж слишком! Он меня обманул пятеркой, так мне еще и сдавать?!
– Сейчас твоя очередь. Кончай бухтеть, тасуй.
– А от кого ты услышал эту чепуху про реинкарнацию? – спросил я Рассола.
– От Трофея.
Трофеем мы назвали спасенного Вороном старика. Рассол сумел подобрать к замкнувшемуся было в себе деду ключик, и теперь его и девочку уже никто не назвал бы тощими.
Девочке дали имя Душечка. Она очень привязалась к Ворону, повсюду за ним ходила и иногда доводила нас до белого каления. Я был рад, что Ворон поехал в город, – Душечка вряд ли покажется нам на глаза до его возвращения.
Гоблин сдал. Я посмотрел на свои карты. Вот уж точно – что в лоб, что по лбу. Чертовски близко к легендарной «пустышке Эльмо», то есть ни единой пары карт одной масти.
Гоблин взглянул на свои, и глаза у него полезли на лоб. Он шлепнул карты на стол картинками вверх:
– Тонк! Будь я проклят, если не тонк! Пятьдесят!
Он сдал себе пять королевских карт – автоматический выигрыш, требующий от партнеров расчета в двойном размере.
– Он способен выиграть, только когда сам себе сдает, – пробурчал Одноглазый.